Откуда при активничании людей берется так называемый прибавочный продукт Ч. 2

Окончание. Начало смотри в http://metodolog.ru/node/524
 
Продолжая разговор о том, где на финансовом рынке порождается прибыль, зафиксируем, что на современном финансовом рынке есть огромное разнообразие денежных товаров. И про это разнообразие можно говорить очень долго, но я буду в рассказе про это разнообразие ограничиваться заданной в заголовке темой и буду очень кратким.
Рассмотрим для начала такую (самую древнюю, и, так сказать, самую первичную) финансовую услугу, как ссуда денег (т.е. одалживание каким-то актором рынка некоего количества вещей-денег (некой денежной суммы) другому актору на некоторое время).
То, что это, все-таки,   услуга – возражений ни у кого не вызывает. А вот вопрос о том, какова должна быть оплата за такую услугу (когда она предлагается на рынке, как товар), вернее, характер ответа на этот вопрос, – есть камень преткновения с древних времен до наших дней, точнее говоря, на этот вопрос есть разные ответы, считающиеся в определенных когортах и стратах людей правильными-истинными (эти ответы (нормы) даже специально включены в состав многих религиозных учений).
 
***
ЗАМЕЧАНИЕ
А имеется ли вообще некое рационально-рыночное обоснование:
·        и обязательности ссудного процента,
·        и расчета его величины?
Оно уже есть, бытует в социуме. Сейчас о нем напомню.
В принципе, такая услуга, как одалживание денег: и несет в себе некую полезность (удовлетворяет некую потребность того, кто просит в долг), и востребована акторами рынка. Тем самым, эта услуга может выступать, и как товар. А цена (денежный эквивалент) этой услуги на рынке выступает под именем ссудный процент. Это первое, что следует отметить.
Теперь посмотрим, что лежит в обосновании величины этого процента. Величину ссудного процента можно найти (обосновать), исходя из следующего (конечно же, очень упрощенного ради краткости) рассуждения. У могущего одолжить деньги всегда есть выбор:
·        либо дать некую сумму денег в долг,
·        либо запустить эту сумму в хозяйственный (производственно-коммерческий) оборот какого-то прибыльного хозяйства.    
И потому в случае оказания такой услуги, как одалживание денег, ссудный процент (оплата за эту услугу) должен быть (следуя рыночной логике) не ниже процента прибыли у того самого хозяйства, куда ссужающий мог бы вложить свои деньги. К слову: а в ситуациях высокой востребованности денег просящий в долг может пойти и на гораздо больший ссудный процент (это ему будет выгодно).
Причем, есть и некое даже нравственное оправдание у такого рода активничания (у продавца денег), это:
·        и помощь ближнему,
·        и способствование (своим одалживанием денег) активничанию тех хозяйств, которые выдают прибавочный продукт.
А то, что ростовщичество, уже как некая человеческая практика, принесло и приносит много бед, и то, что милосердие и бескорыстная помощь ближнему, – есть высшая (для многих кодексов морали) добродетель, все это – уже отдельная песня:
·        к собственно рынку и рыночным отношениям не относящаяся,
·        относящаяся к тем ценностям, которые выступают для людей самыми высшими приоритетами,
·        и подчеркивающая-оттеняющая специфику рыночных оцениваний и отношений.
Я не буду здесь погружаться в логику тех оценок рыночных (в сфере рынка происходящих) процедур, которые людьми делаются «со стороны» (а именно: оценок нравственных (этических)), это погружение могут проделать и сами читатели. А обращаю внимание читателя совсем на другое, а именно на то, что для многих людей оказание такого рода услуг   воспринимается совсем иначе – мифологически, а именно, воспринимается, как продажа такого товара, как деньги, причем, продажа, автоматически дающая денежную прибавку. И именно отсюда, из такого представления (вкупе с тем, что деньги выступают, как воплощение востребованности, как возможность востребовать любой товар) выстраивается вся мифология относительно: и капитала, и власти денег, и того, что деньги делают деньги, и прочего подобного.
Но вернемся к теме.
***
 
А вернувшись, рассмотрим, как оформляется (организуется) на рынке такая процедура, как одалживание денег? Она тоже оформляется-организуется в виде акта купли-продажи, только при этом:
·        в карман покупателя поступает некоторое количество денег,
·        а в карман продавца поступает вещь в виде так называемой долговой расписки, удостоверяющей то количество денег, которое одалживающей должен вернуть к такому-то сроку (а это количество – больше одолженной суммы на величину ссудного процента).
Так вот, эта долговая расписка (а также: вексель и прочее подобное) тоже может выступать и выступает на рынке в качестве денежного товара, т.е. товара (обозначим его ТДД), востребованность   которого заключается в том, что он тоже, как и деньги, олицетворяет собой только и исключительно какое-то количество востребованности (количество, в долговой расписке указанное).  
Итак, уже такая (простейшая!) финансовая процедура, такое взаимодействие акторов рынка, как ссуда денег: и достаточно сложно устроена, и несет в себе разнообразные последствия, в том числе, появление на рынке: и специфических (финансовых) услуг, и товаров особого вида – денежных.      Как итог, на современном финансовом рынке есть:
·        множество куда более изощренных услуг и сложно устроенных взаимодействий, связанных с деньгами,
·        а также множество все более абстрагированных денежных товаров.
И нам сейчас (для того, чтобы понять, где происходит порождение прибыли при купле-продаже денежных товаров) надо слегка многообразие таких товаров проклассифицировать, кратко охарактеризовав каждый из классов.
Во-первых, там есть такая разновидность товара, которую я выше обозначил, как ТДП. Это – некий документ, удостоверяющий право собственности на некий товар или на его часть (обычно имеется в виду товар промышленный, а также недвижимость, недропользование и пр.). В таком, уже можно сказать, денежном, товаре все-таки очень уж особой (финансовой) специфичности – не усматривается[1]. Ведь он, все-таки, –   носитель факта наличия соответствующей вещной собственности, которую можно «пощупать». И, к слову, его, как и собственно сам любой вещный товар, можно перепродавать и в каких-то ситуациях получать при такой перепродаже прибыль. Но все же и уже в нем, в товаре такого вида,   некая особая (так сказать, финансовая) специфичность – уже есть, она – в той его особенности, что при купле-продаже таких товаров появляется дополнительная(!) неопределенность[2], на которой можно акторам финансового рынка «играть» для получения прибыли.  
Во-вторых, там есть   денежные товары и других разновидностей – ТДД, обладающие уже куда большей финансово-денежной спецификой. А именно: они не проходят даже такую, как ТДП, проверку на действенность, т.е. они – с куда большей неопределенностью в величине своей востребованности, о чем сейчас и поговорим.  
Повторяю, очень многие товары вида-типа ТДД несут в себе некую финансовую услугу, полезность которой в чем-то подобна полезности такой услуги, как одалживание. Но такого рода услуги, если можно так выразиться, куда более абстрагированы в своей полезности (скажем, это – некая финансовая “услуга”, помогающая оказанию финансовой же услуги).
Однако, я сейчас обращаю внимание не на тот момент, что они несут в себе денежную услугу, пусть и очень не наглядную, а совсем на другой момент. Он заключается в следующем. Хотя тот же вексель (ТДД) – и   товар денежный, т.е. несущий в себе только и исключительно востребованность, но его востребованность, четко обозначенная вроде бы на нем в виде некоего текста, тем не менее:   
·        и нам напрямую не явлена,
·        и неопределенна.
И в этом – отличие денежных товаров (ТДД) от собственно денег (монет, купюр и прочего), где величина их востребованности явно указана и, что самое главное, властными структурами гарантирована. Да-да, она нам в социуме гарантирована, причем, наиболее приоритетным образом. Я все-таки это особо подчеркиваю, поскольку этот момент не так в настоящее время отчетливо виден:
·        и из-за того, что величина востребованности в денежной единице может властными структурами варьироваться,
·        и из-за того, что в каких-то (кризисных) ситуациях эти гарантии «трещат по всем швам»,
·        и из-за того, что имеются некие ТДД с повышенной госгарантией (те же гособлигации) и пр.
Т.е. все эти особенности, хотя и маскируют эту особую гарантированность денег, но такие моменты – все-таки исключения, так что сейчас не будем их принимать во внимание.
Чтобы еще лучше пояснить:
·        и отличие денежных товаров (ТДД) от собственно денег,
·        и самую характерную особенность актов купли-продажи денежных товаров,
я сейчас воспользуюсь следующей метафорой (образной картинкой).
Первое. Каждый из ТДД представлен в актах купли-продажи в виде неких опечатанных конвертов, с положенными внутрь денежными купюрами, причем, снаружи паке­тов:
·        указана вложенная туда денежная сумма,
·        а также некое описание-предписание условий (условий: и по вскрытию этих конвертов, и по возможностям использования вложенных туда (в конверт) денег),
·        но это описание-предписание – более част­ного, чем на денежных купюрах, властного характера (куда более част­ного: и по достоверности описания, и по властным приоритетам, ее гарантирующим, и по универсальности использования).
Второе. Акты купли продажи ТДД1Э1  и ДЭ1ДД2  а также ТДД1ДД2 совершается на основе только:
·        внешнего вида конвертов,
·        т.е. по особенностям текста, на конверте нанесенного, но без вскрытия конвертов!
И в связи с сейчас сказанным, обращаю внимание на два значимых момента таких сделок.
Первый момент. У владельцев «конвертов» (т.е. владельцев: и ТДД1, и ТДД2 ) так и остается невыясненным вопрос о том, а есть ли вообще в конвертах денежные купюры на эту сумму, т.е. остается неясным:
·        удастся ли реализовать указанную на конверте востребованность (так сказать, вскрыть конверт и извлечь указанную сумму денег)
·        или это – “фантом” (“кажимость”).
Второй момент. А вот посредники, способствующие такой сделке, тем не менее, в любом(!) случае получают за свои услуги оплату в настоящих деньгах, причем, часто величина цены за такую услугу пропорциональна сумме, указанной на конверте, хотя конверты при этом могли быть и пустыми!
Конечно, эта картинка – лишь метафора, но она, все-таки, позволяет яснее понять, что здесь, в таких финансовых циклах-кругоо­боротах:
·        начинает работать (если сравнивать их с промышленными товарными кругооборотами) по отношению к акторам сделок дополнительный и очень значимый "случай" (повезло – не повезло),
·        к тому же, появляется возможность намеренного жонглирования-спекулирования «фантомами» (кажимостями, пустыми конвертами).
А чтобы удостовериться в действенности (подлинности) ТДД,   их владельцы могут идти двумя путями (эти пути я описываю, пользуясь той же самой метафорой). 
Один путь – “достать” деньги из конверта, соблюдая (не соблюдая) оговоренные условия их «вскрытия» и неся какие-то при этом “потери”. Но такой путь возможен в небольшом числе ситуаций, и он, как правило, – без выигрыша, без навара.
Другой путь такой. Для оценки степени достоверности и востребованности ТДД вновь и вновь запускать их (без вскрытия конвертов) в циклы финансовой купли-продажи. Вот почему такие товары, как правило, “не лежат”, всегда в рыночном «обороте”.
И в этом постоянном обороте и в проверке потенциальных рисков, т.е. в постоянном спекулировании, и заключается собственно их использование акторами финансового рынка. Причем, в играх на понижение и/или на повышение цен на некий ТДД может  получаться (а может и не получаться) для таких акторов денежный навар, прибыль. 
Больше того:
·        сами риски, связанные с подобной куплей-продажей, становятся предметом специальной услуги (услуги по компенсации риска), к тому же, эти услуги оформляются, как разновидность ТДД еще более высокой абстрагированности и специфичности,
·        растет разнообразие ТДД по обслуживанию специфики финансового рынка, так что разнообразие ТДД высокой абстрагированности и специфичности все время нарастает.
Теперь пойдем дальше. Поскольку востребованность содержимого ТДД (т.е. собственно количества денег в таком конверте)   удостоверяется вот таким, не явным образом, т.е. она держится на неких предположениях и представлениях в сознании людей – акторов финансового рынка (причем, эти акторы   сами не очень-то уверены в адекватности своих предположений), то при обнаружении в каких-то случаях фантомов (или даже при появлении только подозрений на это (т.е. «слухов»)):
·        возможны неуправляемые и очень быстрые изменения спроса и предложения на финансовом рынке,
·        которые вызывают большие колебания цен на ТДД,
·        за которыми изменения объема общей денежной массы не поспевают (из-за инерционности процессов изме­нения этого объема),
что чревато изменениями реальной меры востребованности и собственно самой денежной единицы, т.е. чревато появлением так называемой инфляции и т.п.
Усугубляется все это наличием так называемых валютных операций и спекуляций (что выше, для краткости я не включал в рассмотрение).
Что же мы имеем в итоге действия всех этих прелестей финансового рынка?
Имеем господство спекуляций (перепродаж), к тому же, акторы здесь куда чаще: и заигрываются, и поддаются панике, здесь куда больше места слухам, фантомам, кажимостям. Поведение акторов здесь часто аналогично поведению игроков в карточных играх на деньги и т.д., и т.п. К слову, дополнительный мощнейший импульс к, так сказать, виртуализации рыночной активности дало появление и развитие мировой информационной сети. К слову: а в качестве достаточно свежего примера рыночного в Сети активничания с доминированием в нем именно виртуальщины (но с получением при этом реального прибытка-дохода!) можно привести так называемые многопользовательские сетевые ролевые игры.
Теперь обратим внимание еще и на следующий, очень существенный момент, характерный именно для финансового рынка. Денежных товаров (в итоге развития разнообразия финансовых взаимодействий и растущей дифференциации(!) прав на их реализацию):
·        становится настолько много и они так разнообразны,
·        причем, период так называемого «изготовления» таких товаров настолько мал[3], а акты их купли-продажи – настолько часты,
что финансовый рынок (т.е. совокупность финансовых взаимодействий акторов этого рынка, актов купли-продажи ТДД) приобретает растущую со временем самодос­таточность, т.е. приобретает вполнеавтономное: и существование, и эволюцию-развитие. Иными словами:
·        доля взаимодействия его с промышленным рынком в ценовом выражении (по сравнению с долей, крутящейся на самом финансовом рынке) становится все меньшей,
·        активность на нем оказывается все более далекой от реалий собственно товарного рынка.  
Эта самодостаточность подкрепляется для акторов финансового рынка тем, что каждая финансовая услуга (или значимая их часть), каждый акт купли-продажи ТДД:
·        оплачивается для посредников таких  сделок “настоящими” денежными купюрами,
·        оплачивается здесь и сейчас,
·        да еще оплачивается пропорционально предполагаемой стоимости сделки и уровню ее рискованности(!).
Указанная выше специфика финансовых взаимодействий[4] грозит повышенной неустойчивостью всей рыночной сфере (и отсюда – неустойчивости существования всего данного социума).
Причем, еще раз обращаю внимание на то, что эта самая неустойчивость обусловлена (наряду с такими факторами, как: и наличие   оплаты фальшивых ТДД настоящими деньгами, и паники, и азарта, и т.п.) еще и с общностью той денежной массы, которая обслуживает все рынки. Еще немного это поясню.
Она (денежная масса) призвана обслуживать (как эквивалент-посредник) все ак­ты купли-продажи, тем самым, все эти акты экономически (через продажные цены) «объективируя». В том числе, она призвана это делать и на финансовом рынке, а тот (т.е. финансовый рынок):
·        с одной стороны, имеет (имеет: а) и в формальном своем выражении, т.е. в итоговой сумме всех надписей на обмениваемых конвертах, б) и в содержательном плане, т.е. в итоговой сумме полученных посредниками гонораров за услуги по обмену конвертами) все большую (и все более значительно превышающую рынок собственно товаров-вещей и товаров-услуг) величину,
·        а с другой стороны наполнен не только ТДД очень высокой, так сказать, абстрагированности (и потому малоликвидными), но и финансовыми товарами-фантомами.
Так что же, правы те, кто считают финансистов: и некими паразитами, и даже исчадиями ада, или нет?
Ответ с позиций системного подхода – двупланов, а говоря об этом конкретнее, отмечаю, что активность акторов финансового рынка для жизни современных стран: и положительна, и отрицательна.
Полезная (т.е. повышающая устойчивость успешного активничания людей в социуме) роль собственно финансового рынка и его акторов заключается, в частности, в оказании следующих (конечно, платных) услуг:
·        облегчение совершения сделок на товарном рынке, уменьшение сегментированности и доступности товарного рынка и пр.,
·        в возможности одалживать деньги для начала и/или развития той или иной хозяйственной деятельности,
·        в проверке на «действенность» (путем организации биржевой игры и пр.) ТДПи  ТДД,
·        в строительстве (путем организации биржевой игры и пр.) финансовых прогнозов, тем самым, в объективации ожиданий-прогнозов,
·        в «смягчении» последствий возможных угроз и рисков закладыванием различных страховок
·        и т.д., и т.п.
Тем самым, акторы финансового рынка своей активностью повышают оперативность и эффективность стохастического (т.е. происходящего «автоматически», само собой) управления в социуме.
Чтобы не было кривотолков, обвинений в какой-то моей предвзятости и пр., попутно (но очень-очень бегло) отмечу следующие положительные для социума моменты, созидаемые всем рыночным активничанием.
Рыночное (т.е. в деньгах) оценивание:
·        вещей, услуг,
·        да и самого человеческого активничания того или иного вида,
причем оценивание, осуществляемое в условиях все возрастающей дифференциации человеческой активности, обеспечивает возможность каждому индивиду, используя деньги, удовлетворять разнообразные свои потребности.
А властному аппарату удается (посредством изъятия в свою собственность (через налоги и пр.) какого-то объема универсальной востребованности – денег) достаточно просто осуществлять функции:
·        и социального обеспечения,
·        и жизнеобеспечения (через зарплату) всех участников централизованного в социуме управления,
·        и жизнеобеспечения (опять же через зарплату и т.п.) таких деятельностных сфер, как образование, здравоохранение, армия и т.д.
Все подобные плюсы обобщая, можно сказать, что   рыночное оценивание (причем оценивание: и вещей, и услуг, и собственно актиничания людей) приводит к некоему, пусть и конъюктурному, но все же некоему общему единству данного социума, обеспечивает некое общее (единообразное, целостное) поле отношений между его, социума, активничающими отдельностями. И все это дает свой вклад в устойчивость дления этого социума (хотя основной вклад в эту устойчивость все же вносят властные структуры и его (данного социума) культурное единство (в которое входит и наработанное в социуме правовое поле). 
Вместе с тем, проявляемая на финансовом рынке активность и отрицательна, ибо она способствует:
·        и росту тенденций неустойчивости, в частности, за счет неполных проверок товаров на их подлинность-действенность,
·        и росту «издержек»,
·        а также отвлечению какой-то части граждан в «виртуалку», в «биржеманию» и пр.
Тем самым, ухудшается качество стохастического (чисто рыночного) управления[5].
Причем, значимость отрицательной составляющей рыночного активничания, причем, значимость этой составляющей:
·        не только в случае отсутствия централизованного (идущего от властных структур социума) им управления,
·        но и в случае недостаточной его (такого управления) эффективности, –
может значимо превалировать над ее положительной составляющей.
 Собственно, это самое превалирование мы в настоящее время и наблюдаем. К слову, вот и интересная тема разработчикам-системщикам: найти эффективные инструменты управления финансовым рынком.
Можно здесь еще много о чем говорить, уточняя сказанное и дополняя сказанное (дополняя тем, очень-очень многим, о чем для краткости даже не упоминалось), но кое-какие системные ориентиры мной здесь уже расставлены, так что мне можно и закругляться.
Итак, никто не будет, думаю, возражать против того, что:
·        хотя финансовый рынок и способствует повышению эффективности человеческого активничания, в том числе, и росту прибавочного продукта,
·        но собственно человеческое богатство порождается и множится в других сферах человеческой деятельности, финансовый рынок этому лишь способствует, в чем-то и как-то это стимулирует.
Причем, доброкачественность   способствования и стимулирования человеческого активничания, осуществляемая финансовым рынком, – пока очень далека от идеала.
Для исправления такого положения дел надо вводить новые, более эффективные правовые регуляторы, а чтобы их изобрести, надо:
·        избавляться от мифов и заблуждений, здесь до сих пор господствующих,
·        иными словами, многое осмысливать и переосмысливать.
 
***
ЗАМЕЧАНИЕ
Данная статья – маленький пример того, в каком направлении должно идти такое осмысление-переосмысление. Могу еще добавить, что при осмыслении всего этого и при поиске подходов к разрешению недостатков рыночного активничания, следует различать:
·        аспект, так сказать, социально-управленческий,
·        и аспект личностный.
Чуть-чуть (но только чуть-чуть!) сказанное смыслово разверну.
Первое. Что касается социально-управленческого аспекта, то властные структуры должны осознать (надеюсь, что последний кризис этому сможет как-то поспособствовать), что сфера рыночных отношений – все-таки, не самая ведущая из многих сфер социальной активности, что стохастическое саморегулирование, осуществляемое рынком, все равно:
·        и созидается правовыми установлениями со стороны властных структур социума,
·        и само по себе не способно оперативно разрешать все в нем возникающие проблемы-трудности.
Иными словами, это саморегулирование, хотим мы этого или не хотим, всегда корректируется со стороны социума (через эмиссию денег, через налоги, через новые законы-установления и пр.). К сожалению, эффективности этой коррекции мешают многие мифологические идеологемы, бытующие в социуме, в наших головах. В частности, мешают потому, что государство, беря их на вооружение, часто просто «умывает руки». К примеру, властные структуры часто забывают ту простую истину, что именно они, а не рынок, гарантируют осуществление деньгами той самой своей рыночной функции: быть неизменным (устойчиво постоянным) эквивалентом обмена товарами.
Второе. Что же касается личностного аспекта, то, анализируя роль этого аспекта в сфере рынка, имеет смысл удерживать в своем анализе:
·        и то, что человек не сводится только и исключительно к деятельности некоего вида,
·        и то, что у него наличествует система ценностей.
Следует учитывать потому, что все это существенно влияет на характер его рыночного активничания. К слову: помимо иного прочего, помогают здесь индивиду самому разобраться в том, что хорошо и что плохо, такие различения, как:
·        бизнес и дело, 
·        бизнесмен и предприниматель.
Говоря предельно кратко, именно дело (и шире – некая достойная цель, а не просто выгода) превращает бизнесмена (оперирующего только, исходя из соображений прибыльности – не прибыльности) в предпринимателя. 
Впрочем, все это обсуждать следует особо.
***
 
А если   вернуться в разговоре    к хозяйствующим субъектам социума, как одним из основных источников умножения богатства социума, и поискать те факторы в хозяйстве, которые для приумножения богатства наиболее существенны, то следует отметить, что в рамках хозяйств работают такие, не рыночные, а обще социальные факторы, как: умелость организаторов, да и всех работников, психологический климат и т.д. (а вот введение рыночных отношений в многогранное взаимодействие работников хозяйства имеет: и положительные, и отрицательные моменты).
А говоря конкретнее, применительно к хозяйствам можно зафиксировать следующее:
·        чем продуманнее организация некоего экономического (участвующего в рыночных отношениях) хозяйства[6],
·        чем лучше (эффективнее и продуктивнее) в нем используются инновации (инновации: и самими участниками хозяйства придуманные, и купленные-заимствованные),
·        чем выше умения и навыки работающих (причем, навыки: и те, которым их научили, и те, что они сами придумали[7]),
·        чем совершеннее и изобретательнее внешняя экономическая политика хозяйствующего субъекта (включая сюда: и знание-сочинение той или иной моды, и рекламу, и т.п.) – 
тем больше эта самая прибыль.
И, думается, никто не будет спорить с тем, что свой вклад:
·        не только в функционирование хозяйства,
·        но и в совершенствование и развитие этого функционирования,
вносят все работники этого хозяйства. Но, конечно же, ее вносят в разной мере. К тому же, есть и те (в том числе и рабочие), кто наоборот, вольно или невольно, но ухудшают качество функционирования хозяйства.
Так что говорить, как это делал К.Маркс, что вся прибавочная стоимость (тем более, весь прибавочный продукт) в хозяйстве обусловлена только трудом рабочих, причем, трудом физическим, и следующие из этого утверждения разговоры про нещадную эксплуатацию именно рабочих –  есть, по меньшей мере, идеологическая предвзятость. 
Но этим марксовым тезисом был создан определенный политический постулат о беспощадной эксплуатации именно рабочих («трудящихся»), и на нем (плюс на идеологических тезисах: о «социальных» классах, о классовой борьбе, а также: о таком, якобы «идеальном» для человеческого будущего, социальном классе, как «пролетариат»,   и т.п.) основана марксистская идеология и политическая аргументация-пропаганда. Причем, этот, по своей сути политическо-идеологический миф, и сейчас продолжает выступать в образе некоего самого-самого научного мировоззрения. Повторяю, продолжает он выступать в качестве идеологической и политической силы из-за того, что для многих социально активных людей и их групп, он:
·        по-прежнему остался высшим критерием «социальной» справедливости,
·        по-прежнему остался сильнейшей мотивацией для проявлений социальной активности с устремленностью к властному переделу,
·        по-прежнему служит неким моральным оправданием стремления к насильственному захвату власти пролетариями («неимущими»),
остался таковым, хотя и основан, еще раз повторяю, на не адекватном (ложном, но выдаваемым за самую-самую научную, тем самым, прямо таки абсолютную, истину) постулате Маркса об источнике прибавочной стоимости.
 Уже сказанным я, конечно же, далеко не исчерпал объявленную в заголовке тему, тем более, я здесь не затрагиваю положительные для своего времени аспекты марксова учения, аспекты: и продвинувшие нас в познании особенностей себя и своего окружения, и послужившие толчком к более «справедливому» устроению социума. Но при всех этих (и многих других) моих недоговоренностях, уже сказанным про источники прибавочного продукта все-таки уже расставлены некоторые исходные (для последующих размышлений читателей) системно-методологические ориентиры в этой теме-проблеме, так что уже сказанным можно и ограничиться.  
Все же, чтобы быть более адекватно понятым читателями, я сейчас затрону еще одну тему, по своим политическим смыслам тесно связанную с уже рассмотренной (а именно, связанную через мысль о наличии в современном социуме так называемой эксплуатации человека человеком).
 
ВОПРОС О РАСПРЕДЕЛЕНИИ ПОЛУЧЕННЫХ ХОЗЯЙСТВУЮЩИМИ СУБЪЕКТАМИ СОЦИУМА ДОХОДОВ   – ВОПРОС ПРОБЛЕМНЫЙ
 
Уже понимая, что в основе прибавки полезностей (прибавочного продукта) лежат человеческие придумки и умения (тоже когда-то придуманные), тем самым, уже понимая не адекватность (ложность) вышеупомянутого марксова тезиса об источниках прибавочной стоимости, конечно же, особо и обязательно следует обсуждать вопросы о том, как распределяется полученный хозяйством доход, этот конечный итог активничания всех(!) работников хозяйства (к слову: их активничания вкупе с функционирующей-активничающей в нем техникой!).
И я обращаю внимание читателей на то, что   этот нелегкий вопрос является   лишь некой составляющей той, более общего плана, социальной проблематики (причем проблематики вечной!), которая посвящена поиску ответов на вопрос: «что именно нам понимать под идеальным (т.е. под наиболее справедливым, безупречным, совершенном) устроении социума».
Конечно, здесь не место заниматься:
·        и разбором уже известных и разнообразных социальных утопий,
·        и собственному поиску ответов на проблемы такого рода[8], –
все это следует обсуждать особо. 
А здесь я только попробую, так сказать, как-то   проструктурировать лишь собственно саму проблему распределения полученного хозяйством дохода.  
Так вот, если системно проанализировать подходы к разрешению этой проблемы, то мы увидим, что здесь следует обсуждать, прежде всего:
·        а) допустимую величину той доли, которая   изымается из этого самого дохода   государством, т.е. общегосударственными и местными властными структурами (изымается для последующего его распределения на разнообразные социальные нужды), 
·        б) насколько распределение оставшейся доли полученного дохода (здесь имеется в виду распределение по разным статьям текущих и будущих расходов хозяйства) отвечает известным и обоснованным требованиям, обеспечивающим его (хозяйства) устойчивое дление и процветание,
а, уже затем, считая, что по этим самым статьям распределение оставшейся части дохода осуществлено неким оптимальным образом (что тоже достаточно проблематично), следует обсуждать:
·        в) какая величина дохода идет «собственникам» данного хозяйства, а какая – его «работникам».
Что же касается последней темы (а именно: правил и особенностей   распределения доходов между собственниками и работниками), то эта тема – наиболее болезненная и проблемная. Именно в рамках этой темы разговоры про эксплуатацию одних людей другими идут наиболее яростно.
А если в этой теме отставить в сторону вопрос о том, может ли социум обойтись без права собственности (к слову: пока исторический опыт показывает, что:
·        и без права собственности,
·        и без введения некоего всеобщего вещного эквивалента вещей, услуг, активничания, –
не удается выстроить устойчиво длящийся и отвечающий чаяниям людей социум), то   обсуждать остается лишь тот вопрос, который аналогичен уже обсуждавшемуся выше по тексту вопросу о величине ссудного процента. А там мы уже выяснили, что в такого рода вопросах тесно сплетены:
·        аспект этический (он же – и идеологический),
·        и аспект рационально-рыночный.
А, говоря конкретнее,   надлежит обсуждать (в том числе), следующие, уже далеко не рыночные, а общесоциальные проблемные вопросы, к примеру:
·        в1) насколько распределение дохода между собственниками и работниками в том или иной хозяйстве отвечает ожиданиям: и работников, и собственников этого хозяйства,
·        в2) насколько оно правильно, т.е. отвечает ли оно установленным в данном конкретном социуме правилам,
·        в3) насколько оно справедливо, т.е. отвечает ли оно неким общим представлениям об идеально правильном (безупречном) распределении (а оно всегда в чем-то расходится с правильным).
А проблемны эти вопросы потому, что:
·        и ожидания работников и собственников,
·        и правила-законы, действующие в социуме,
хотя и опираются на некие общие этические (точнее, морально-нравственные) представления, но сами эти представления в современных социумах-странах – во многом не очень-то общие, а стратовые, к тому же – сильно идеологизированные, и потому – в чем-то друг другу антогонистические. 
Конечно, здесь можно было бы пуститься в многословные рассуждения:
·        относительно того, что собственники бывают разные, что есть собственники-рантье, а есть: и собственники-работники, и собственники-меценаты, и так называемые бизнес-ангелы, и т.д.,
·        или относительно того, насколько здесь эффективна так называемая протестантская мораль, рассматриваемая тем же знаменитым Максом Вебером, как палочка-выручалочка.
Но обсуждение: и этих, и многих других вопросов, провоцируемых этой проблемой, – за рамками рассматриваемой мною темы.
Я же здесь постарался только   системно-методологически структурировать саму проблему распределения полученного хозяйством дохода (а он, как было показано выше, есть   конечный итог активничания всех(!) работников хозяйства). А что касается собственно обсуждения и разрешения перечисленных выше проблемных вопросов (вопросов, в чем-то: и дополнительных, и, так сказать, «ортогональных» к вопросу об источниках прибавочного продукта), то повторяю, это обсуждение:
·        делаемое с целью поиска таких правил-критериев, которые бы всех устраивали,
·        и потому очень-очень не легкое, –
должно вестись особо и оно – лишь одно из составляющих более общего вопроса (вопроса самого сущностного и проблемного), а именно, вопроса о том, каков идеал устроения социума.
А в завершение разговора я   хочу в этой теме (о подходах к разрешению проблемы распределения доходов)  обратить внимание читателей еще и на вопросы, мною совсем не затронутые, но куда более близкие тризовцам, а именно, обратить внимание:
·        во-первых, на роль творцов, т.е. на роль людей – генераторов инноваций (их роль: как в обеспечении устойчивости существования социума, так и в приросте его богатства),
·        а во-вторых, на несовершенство современных схем оплаты творческого вклада работников.
Так называемое авторское право, которое призвано:
·        и как-то «объективировать» момент наличия творческого вклада того или иного индивида в целесообразную активность: и некоего хозяйства, и социума,
·        и как-то прописать правила оплаты этого вклада,
это самое право:
·        сложилось исторически,
·        не осмысленно с системно-методологических позиций,
и потому:
·        несет в себе (в своих установлениях) много суеверий
·        и очень неупорядочено.
Пояснять подробнее сейчас сказанное я не буду, читатель сам может поразмышлять с позиций системного подхода над тем, как это право: и упорядочить, и объективировать. 
 
Обнинск,   апрель 2010 г.
 
 


[1] Так, при общении между людьми, при рассуждениях, при принятии решений и т.п. постоянно пользуются тем, что замещают сам предмет его (предмета) именем.
[2] Особенно когда этот товар предстает уже как, скажем,   акции промышленной компании и т.п.
[3] Издержки на их изготовление здесь часто значительно меньше, чем прирост востребованности. кроме того, в такого товара входит надбавка за "риск" и т.п.
[4] Взаимодействий, между прочим, очень по-своему притягательных и требующих незаурядных умственных усилий (и этим подобных «играм в бисер»)!
[5] И на этой их отрицательной роли спекулируют различные противники такой модели экономики, как «свободный рынок», представляющие финансовый рынок неким исчадием ада, носителем абсолютного Зла.
[6] Такие активничающие отдельности-организованности социума, как хозяйства, представляют собой разновидность таких единиц деятельности, которые: включены в товарно-денежные отношения, выступают на рынке, как хозяйствующие субъекты.
[7] Выступая при этом уже не в роли-функции «рабочей силы», а в роли-функции совсем другой.
[8] Т.е. проблем: и по выстраиванию идеала социума, и путям реализации такого идеала в реальном социуме.

Алфавитный указатель: 

Рубрики: 

Subscribe to Comments for "Откуда при активничании людей берется так называемый прибавочный продукт Ч. 2"