Властелин Окси-мира Ч.1

 

Мы начинаем публикацию любопытной книги, написанной Рафаилом Шапиро, взявшим литературный псевдоним "Бахтамов", соавтором Г.С. Альтшуллера, его соратником, совместно с которым создавались первые версии ТРИЗ. Эта книга вышла очень давно. в 1965 году. В середине семидесятых я прочитал ее - там рассказывалось о двух мальчишках - Генке и Рафке, их первых шагах в изобретательстве. Это было очень интересно и показывало годы, предшествующие созданию ТРИЗ в каком-то особом, весьма интересном свете. Читатель видел перед собой не маленьких мудрецов, заранее знающих судьбы сущего (такие образы порой возникают при чтении мемуарной литературы, касающейся Альтшуллера), а живых ребят, мечтающих и упорно стремящихся к своей мечте.  Книга прошла мимо и впоследствии мне не удавалось ее обнаружить. но впечатления остались и когда спустя много лет, уже в начале 2007 года мы обсуждали с Леонидом Шубом роль и место соавторов в работе над ТРИЗ, эта книга вспомнилась. Леонид нашел ее, а затем, побывав в гостях у вдовы Шапиро, получил разрешение на постановку ее на сайт. Таким образом, роль Леонида Шуба в этой публикации является основополагающей.
Надеюсь книга понравится читателю, послужит своеобразной машиной времени, с помощью которой можно погрузиться в прошлое, фактически в преддверие создания нашего основного инструмента.  Хочется также напомнить, что это не единственные воспоминания друзей Генриха Сауловича. У нас в архивах размещены выдержки из романа Инны Лиснянской "Хвастунья", где рассказывается о чуть более поздних временах и значительно более трагических событиях. (см http://www.metodolog.ru/00933/00933.html ) Читатель, интересующийся еще более поздним периодом жизни Г.С. Альтшуллера, может познакомиться и с воспоминаниями Леонида Фильковского: http://www.metodolog.ru/00058/00058.html,       http://www.metodolog.ru/00080/00080.html
Приятного чтения.
Редактор
 
54 Б30
Че­ло­век мо­жет про­жить без пи­щи мно­го не­дель, без во­ды — не­сколь­ко дней. Без ки­сло­ро­да он не про­жи­вёт и пя­ти ми­нут. Су­ще­ст­во­ва­ние все­го жи­во­го на Зем­ле не­мыс­ли­мо без ки­сло­ро­да. По­это­му наш мир с пол­ным пра­вом мож­но на­звать «ки­сло­род­ным», или ина­че «Ок­си-ми­ром».
О ве­ли­кой и труд­ной борь­бе за по­ко­ре­ние Ок­си-ми­ра, за рас­ши­ре­ние его гра­ниц жи­во и ув­ле­ка­тель­но рас­ска­зы­ва­ет школь­ни­кам в сво­ей по­вес­ти «Вла­сте­лин Ок­си-ми­ра» ба­кин­ский ин­же­нер, пи­са­тель Ра­фа­ил Бах­та­мов.
Из­да­тель­ст­во на­де­ет­ся, что эта по­весть за­ин­те­ре­су­ет ре­бят про­бле­ма­ми нау­ки, ув­ле­чет ро­ман­ти­кой на­уч­но­го по­ис­ка.
На­пи­сан­ная от пер­во­го ли­ца и во мно­гом ав­то­био­гра­фи­че­ская, она рас­кры­ва­ет труд уче­но­го и изо­бре­та­те­ля «из­нут­ри», по­ка­зы­вая ход на­уч­ных ис­сле­до­ва­ний, столк­но­ве­ния ха­рак­те­ров, не­уда­чи и ус­пе­хи на этом труд­ном и ин­те­рес­ном пу­ти.
Ри­сун­ки Г. К. Бе­да­ре­ва
 
 
Гла­ва 1 НАЧАЛО ПУТИ
СОКРОВИЩА ПОГИБШЕГО КОРАБЛЯ
Хо­ро­шо пом­ню тот день — 16 фев­ра­ля 1942 го­да. Мы с Ге­ной вы­шли из шко­лы и свер­ну­ли вле­во, к мо­ему до­му. Ге­на про­во­жал ме­ня.
Хо­лод­но. Низ­кие ту­чи ро­ня­ют на зем­лю круп­ные лох­ма­тые хло­пья сне­га. Это длит­ся уже не­де­лю — со­бы­тие для Ба­ку ис­клю­чи­тель­ное. В га­зе­тах ме­тео­ро­ло­ги за­ни­ма­ют­ся ариф­ме­ти­кой: под­счи­ты­ва­ют, сколь­ко лет на­зад, в ты­ся­ча де­вять­сот ко­то­ром го­ду на­блю­да­лось по­доб­ное яв­ле­ние.
Ко­гда мы пе­ре­хо­ди­ли ули­цу, я по­скольз­нул­ся. С вы­со­ты сво­его рос­та Ген­ка ус­пел под­хва­тить ме­ня. И сра­зу же за­го­во­рил — ему ну­жен был толь­ко по­вод.
— Как ты от­но­сишь­ся к по­ис­кам со­кро­вищ? — спро­сил он.
— Впол­не одоб­ри­тель­но. Том Сой­ер в пе­ще­ре...
— Мор­ских, — уточ­нил Ге­на. — Со­кро­вищ по­гиб­ше­го ко­раб­ля. — И, по­доз­ри­тель­но по­ко­сив­шись на ме­ня, до­ба­вил: — Я го­во­рю со­вер­шен­но серь­ёз­но.
Это его осо­бен­ность. Он все­гда го­во­рит со­вер­шен­но серь­ёз­но.
— Ещё луч­ше, — рав­но­душ­но за­ме­тил я. — «Ост­ров со­кро­вищ» и... как его...
Ко­неч­но, я пом­нил. Кто то­гда не чи­тал этой уди­ви­тель­ной кни­ги о судь­бе по­гиб­ших ко­раб­лей, о под­ви­гах ЭПРОНа[1]! Мне про­сто хо­те­лось по­злить Ген­ку.
—  «Чёр­ный принц», — под­ска­зал он мрач­но. — А план впол­не ре­аль­ный.
— Толь­ко не для нас, для ЭПРОНа. — Я на­чал злить­ся. — И во­об­ще оче­ред­ное не то.
— А вдруг то? Пред­став­ля­ешь, ка­кие воз­мож­но­сти!..
Я пред­став­лял. Шла вой­на. Са­мая тя­жё­лая вой­на в ис­то­рии на­ше­го на­ро­да. Мил­лио­ны лю­дей сра­жа­лись на фрон­те. Мил­лио­ны ра­бо­та­ли в ты­лу. Ка­ж­дый, кто мог, вно­сил сред­ст­ва в фонд обо­ро­ны. А мы со­би­ра­ли и сда­ва­ли пус­тые бу­тыл­ки...
— Что-ни­будь при­ду­ма­ем, — вздох­нул я.
Но что при­ду­ма­ешь? Де­вя­то­го фев­ра­ля нам от­ка­за­ли окон­ча­тель­но. От­ка­зал во­ен­ный ко­мис­сар го­ро­да — по­след­няя на­ша на­де­ж­да. По­бла­го­да­рил и ска­зал обыч­ные сло­ва о том, что на фронт ра­но, наш долг хо­ро­шо учить­ся, и так да­лее.
Воз­ра­зить мож­но бы­ло мно­гое. На­при­мер, что учим­ся мы не­пло­хо. Что в го­род­ских школь­ных со­рев­но­ва­ни­ях по пла­ва­нию Ге­на за­нял пер­вое ме­сто. Что у ме­ня юно­ше­ский раз­ряд по борь­бе и взрос­лый по шах­ма­там. Но по­вто­рять то, что на­пи­са­но в за­яв­ле­ни­ях, бы­ло не­со­лид­но. Мы про­сто уш­ли.
Это слу­чи­лось в по­не­дель­ник. А во втор­ник Ге­на ог­ло­ушил ме­ня пер­вым про­ек­том. В сре­ду он при­нёс вто­рой. В чет­верг — тре­тий. Те идеи за­бы­лись. Но по­ис­ки со­кро­вищ за­то­нув­ше­го ко­раб­ля бы­ли пя­тым про­ек­том — это я пом­ню от­лич­но.
— Лад­но, — ска­зал Ге­на, за­кан­чи­вая раз­го­вор. — По­смот­рим...
Про­шёл ме­сяц. Про­ек­тов он боль­ше не вы­дви­гал. Но из шко­лы бе­жал пря­мо до­мой, ссы­ла­ясь на де­ла. Я не удив­лял­ся: в со­рок вто­ром го­ду все мы по­мо­га­ли по до­му.
— Что у те­бя се­го­дня? — спро­сил он од­на­ж­ды.
— По­лу­чить хлеб по кар­точ­кам. Зай­ти за Юр­кой в дет­ский сад. Ну, под­мес­ти...
— Сде­ла­ем вме­сте, по­том ко мне.
Я ре­шил: но­вая идея. И ошиб­ся. Идея бы­ла всё та же — со­кро­ви­ща по­гиб­ше­го ко­раб­ля. Толь­ко те­перь не про­сто идея — про­ект. И за­щи­щен он был со­лид­но, по­креп­че фран­цуз­ской ли­нии Ма­жи­но, ко­то­рую без осо­бо­го тру­да за­хва­ти­ли нем­цы.
На сто­ле гро­моз­ди­лась гру­да книг: Р. Дэ­вис «Глу­бо­ко­вод­ные во­до­лаз­ные спус­ки», ста­рин­ные ло­ции Кас­пий­ско­го мо­ря и, ко­неч­но же, «Чёр­ный принц».
— Нач­нём? — пред­ло­жил Ге­на.
— Про­дол­жим, — по­пра­вил я, ли­хо­ра­доч­но об­ду­мы­вая план на­сту­п­ле­ния. Од­на­ко поч­ти сра­зу мне при­шлось пе­рей­ти к обо­ро­не.
— Пред­ла­гаю ор­га­ни­зо­вать по­ис­ки за­то­нув­ших ко­раб­лей. Есть воз­ра­же­ния? Толь­ко кон­крет­но.
— Во-пер­вых... — на­чал я и ос­та­но­вил­ся. Дей­ст­ви­тель­но, что «во-пер­вых»?
— Ду­май. — Ген­ка снис­хо­ди­тель­но улыб­нул­ся.
Я по­нял: под­го­тов­лен он хо­ро­шо, и борь­ба пред­сто­ит не­лёг­кая.
— Во-пер­вых, где? Нау­гад ис­кать в Кас­пий­ском мо­ре ко­рабль...
Не серь­ёз­но. — Ге­на по­мор­щил­ся. — Мест сколь­ко угод­но. На­при­мер... — Он не гля­дя при­тя­нул к се­бе кни­гу и от­крыл на нуж­ной стра­ни­це. — Вот из ло­ции 1908 го­да: «Ап­ше­рон­ский про­лив есть один из важ­ней­ших пунк­тов в от­но­ше­нии мо­ре­пла­ва­ния... В от­но­ше­нии опас­но­стей бе­ре­га эти па­мят­ны по мно­гим кру­ше­ни­ям, со­вер­шив­шим­ся око­ло них. Это объ­яс­ня­ет­ся уз­ко­стью вхо­дя­ще­го с се­ве­ра фар­ва­те­ра, ок­ру­жён­но­го с обе­их сто­рон опас­но­стя­ми».
— До­пус­тим, — не­оп­ре­де­лён­но за­ме­тил я.
— Че­рез Кас­пий бы­ло со­вер­ше­но зна­ме­ни­тое хо­ж­де­ние в Ин­дию за «три мо­ря» твер­ско­го куп­ца Афа­на­сия Ни­ки­ти­на. Здесь ле­жал путь в Па­ле­сти­ну ка­зан­ско­го куп­ца Ва­си­лия Га­га­ры. У ост­ро­ва Сви­но­го в 1742 го­ду по­гиб пер­сид­ский па­рус­ник «Шах Аб­бас» с бо­га­тым гру­зом зо­ло­той ут­ва­ри, в 1806 го­ду — три ко­раб­ля; в рай­оне Ба­кин­ско­го ар­хи­пе­ла­га за­то­ну­ла шху­на «Нов­го­род»... И так да­лее. Спи­сок длин­ный. Да­вай «во-вто­рых».
— По­прав­ка на во­рон, — ска­зал я.
— Дру­гой раз­го­вор. — Ген­ка удов­ле­тво­рен­но хмык­нул. — Дель­ное воз­ра­же­ние при­ят­но по­слу­шать.
«По­прав­ку на во­рон» мы вве­ли не­за­дол­го до это­го. Ес­ли те­бя осе­ни­ла ге­ни­аль­ная идея, не спе­ши по­ра­жать мир. По­ду­май, от­че­го ни­ко­му дру­го­му (а на Зем­ле мил­ли­ар­ды лю­дей) эта идея не при­шла рань­ше. Ко­ро­че: не на­дей­ся на во­рон.
— Итак, по­че­му мы бу­дем пер­вы­ми? — спро­сил Ге­на. — Очень про­сто: нет тех­ни­че­ских средств. За по­след­нее сто­ле­тие мо­ре в рай­оне Ба­ку об­ме­ле­ло. Есть мес­та, ку­да ко­рабль вой­ти не мо­жет. Лод­ка? Пе­ре­вер­нёт. Зна­ме­ни­тые ба­кин­ские нор­ды — о них го­во­рит­ся во всех ло­ци­ях.
— А мы?
— Прой­дём по дну. На глу­би­не уже в не­сколь­ко мет­ров вол­не­ние поч­ти не ощу­ща­ет­ся. Ко­неч­но, ес­ли нет штор­ма. Мо­гу по­ка­зать... — Он по­тя­нул­ся за сле­дую­щей кни­гой.
На ми­ну­ту я ув­лек­ся. Каю­та за­то­нув­ше­го ко­раб­ля... учё­ный рас­смат­ри­ва­ет в лу­пу до­бы­тые на­ми до­ку­мен­ты... гла­за во­ен­ко­ма... Уси­ли­ем во­ли я за­ста­вил се­бя про­дол­жать спор.
— По­прав­ка на во­рон! — сно­ва пре­дос­те­рёг я. — По­че­му это мы прой­дём по дну, а дру­гие не про­шли?
— Я же го­во­рил: нет средств. Во­до­ла­зу ну­жен воз­дух или, луч­ше ска­зать, ки­сло­род. Так?
— Ну и что? Его бу­дут ка­чать свер­ху по шлан­гу.
— Не вый­дет! Для это­го лод­ка долж­на быть над во­до­ла­зом. Но дол­го на­хо­дить­ся в от­кры­том мо­ре она не мо­жет — оп­ро­ки­нет. При­ка­жешь че­ло­ве­ку та­щить за со­бой ки­ло­мет­ро­вый шланг?..
— Во­до­лаз мо­жет взять с со­бой ки­сло­род в бал­ло­нах.
— Со­вре­мен­ные ки­сло­род­ные бал­ло­ны тя­же­лы и гро­мозд­ки, — наи­зусть про­ци­ти­ро­вал Ген­ка. — Что­бы прой­ти по дну рас­стоя­ние, ска­жем, в пять ки­ло­мет­ров, под­нять­ся на ко­рабль и прий­ти на­зад, по­тре­бу­ет­ся це­лый склад бал­ло­нов. Че­ло­век не в со­стоя­нии во­ло­чить их на се­бе, а ес­ли и су­ме­ет, в за­то­нув­ший ко­рабль с этим хо­зяй­ст­вом он не вой­дёт.
— А мы?
— А мы вой­дём.
— Это по­че­му же?
— У нас бу­дут но­вые при­бо­ры.
— Ин­те­рес­но. От­ку­да они возь­мут­ся?
— Изо­бре­тём.
— Кто — ты?
— Нет, ты. Ведь ки­сло­род — твой ста­рый при­ятель. Пом­нишь?
Мы рас­смея­лись.
«ФИГУРЫ НЕ ИМЕЕТ...»
Ко­неч­но, я пом­нил. Это бы­ло год на­зад, в седь­мом клас­се. На­де­ж­да Фё­до­ров­на (она ве­дёт у нас хи­мию) зая­ви­ла вдруг, что на­ши зна­ния — все­го клас­са — её со­вер­шен­но не удов­ле­тво­ря­ют. «Вы не по­ни­мае­те спе­ци­фи­ки пред­ме­та! — уве­ря­ла она. — Для вас хи­мия — книж­ка. А хи­мия — жизнь. Ок­ру­жаю­щий мир, Зем­ля, Солн­це, Все­лен­ная, на­ко­нец, вы са­ми. Не зная хи­мии, не чув­ст­вуя её, вы про­сто не смо­же­те жить! Яс­но?»
Мы вя­ло от­ве­ти­ли, что яс­но. По­че­му-то ка­ж­дый учи­тель на­чи­нал с то­го, что имен­но его пред­мет аб­со­лют­но не­об­хо­дим. Что без фи­зи­ки (или гео­гра­фии, или анг­лий­ско­го язы­ка) мы бу­к­валь­но по­гиб­нем. В то же вре­мя изу­че­ние ка­ко­го-ни­будь лю­ти­ка или бес­по­зво­ноч­но­го чер­вя при­не­сёт нам не­ис­чис­ли­мую поль­зу в бу­ду­щем.
По­том, ко­гда я стал за­ни­мать­ся изо­бре­та­тель­ст­вом, ока­за­лось, что учи­те­ля бы­ли пра­вы. В од­ном слу­чае мне по­мог хоть и не лю­тик, но кле­но­вый лист; в дру­гом — я ис­поль­зо­вал в изо­бре­те­нии «кон­ст­рук­цию» ось­ми­но­га.
Всё это, од­на­ко, слу­чи­лось го­раз­до позд­нее. А в тот мо­мент сло­ва о зна­че­нии хи­мии так и ос­та­лись бы для нас сло­ва­ми, ес­ли бы...
На­де­ж­да Фё­до­ров­на дос­та­ла из ту­го на­би­то­го порт­фе­ля пач­ку плот­ных бе­лых кар­то­нок и раз­ло­жи­ла их, как эк­за­ме­на­ци­он­ные би­ле­ты, на сто­ле. Мы на­сто­ро­жи­лись. Ожи­да­лось что-то ин­те­рес­нее раз­го­во­ров.
На­де­ж­да Фё­до­ров­на объ­яс­ни­ла ус­ло­вия. Мы бе­рём по од­но­му би­ле­ту. В ка­ж­дом би­ле­те три хи­ми­че­ских эле­мен­та. О пер­вом нуж­но на­пи­сать под­роб­но, о двух дру­гих — ко­рот­ко. Срок — ме­сяц. Мож­но поль­зо­вать­ся кни­га­ми и учеб­ни­ка­ми. Толь­ко не спи­сы­вать. Глав­ное — на­ши соб­ст­вен­ные впе­чат­ле­ния об эле­мен­те: как он вы­гля­дит, чем пах­нет, на что по­хож. Имен­но по лич­ным впе­чат­ле­ни­ям она бу­дет оце­ни­вать ра­бо­ты.
Но по­ра­зи­ло нас не это. От­мет­ки! Вме­сто дво­ек и пя­тё­рок — но­ме­ра. Тот, кто луч­ше все­го на­пи­шет, — «Хи­мик № 1», сле­дую­щий — «Хи­мик № 2». По­сколь­ку у нас в клас­се бы­ло три­дцать уче­ни­ков, ко­му-то пред­стоя­ло стать «Хи­ми­ком № 30» — удо­воль­ст­вие со­мни­тель­ное.
Кар­тон­ки — всё-та­ки не би­ле­ты. До­воль­но ско­ро у сто­ла тол­пил­ся весь класс. Со­бы­тия раз­ви­ва­лись мол­ние­нос­но, всё ре­ша­ла бы­ст­ро­та и дли­на рук. Ген­ка с его ве­ли­ко­леп­ны­ми дан­ны­ми ус­пел в до­лю се­кун­ды ис­сле­до­вать чуть не по­ло­ви­ну кар­то­нок. В ре­зуль­та­те мы по­лу­чи­ли са­мые про­стые эле­мен­ты: он — же­ле­зо, я — ки­сло­род.
А де­воч­кам не по­вез­ло. Се­ра, оло­во, ртуть и про­чая ску­ка — ещё не са­мое худ­шее. На­при­мер, Ни­не по­па­лись сра­зу пра­зе­о­дим, не­одим и са­ма­рий, так что её дол­го драз­ни­ли «Пра­зе­о­ди­мой». По­том всем на­дое­ло ло­мать язык, и те­перь мы зо­вём её про­сто «Са­ма­рой».
Ген­ка, ска­зал, что со сво­им же­ле­зом он спра­вит­ся в два счё­та, без вся­ких книг. Я по­сту­пил хит­рее: кни­ги ре­шил взять, но вос­поль­зо­вать­ся ими в кон­це, уже ко­да на­пи­шу свои впе­чат­ле­ния о ки­сло­ро­де.
К мо­ему удив­ле­нию, книг бы­ло со­всем не­мно­го. О бес­по­лез­ном фто­ре на­пи­са­ны то­ма по 800 стра­ниц, а о ки­сло­ро­де, без ко­то­ро­го ни один ав­тор не про­жил бы и пя­ти ми­нут, — все­го не­сколь­ко то­щих бро­шюр... Од­на­ж­ды ве­че­ром я сел за стол и при­го­то­вил­ся пи­сать. Хо­те­лось, что­бы на­ча­ло бы­ло ху­до­же­ст­вен­ным. Что-ни­будь вро­де: «На ощупь он ка­жет­ся ше­ро­хо­ва­тым, этот не­боль­шой ку­сок стран­но­го кам­ня...» или ещё луч­ше: «Сла­бый, чуть уло­ви­мый за­пах цве­тов про­ни­ка­ет в мою ком­на­ту...»
 К со­жа­ле­нию, оба на­ча­ла не го­ди­лись. Ки­сло­род — газ, и, сле­до­ва­тель­но, о кус­ке не мо­жет быть и ре­чи. За­пах? Я за­гля­ды­ваю в кни­гу: нет, ки­сло­род не име­ет за­па­ха.
 Бу­дем рас­су­ж­дать по по­ряд­ку. Как он вы­гля­дит? Ни­как. Он не­ви­дим. На что по­хож? Не­из­вест­но. Он, как под­по­ру­чик Ки­же в од­но­имен­ном рас­ска­зе Юрия Ты­ня­но­ва, «фи­гу­ры не име­ет».
 Но ведь нам по­ка­зы­ва­ли опы­ты? Я вспо­ми­наю. Мы на­гре­ва­ли ры­жий по­ро­шок — окись рту­ти. На­де­ж­да Фё­до­ров­на го­во­ри­ла: «Смот­ри­те: оки­сел тем­не­ет, вы­де­ля­ет­ся ки­сло­род. По труб­ке он по­па­да­ет в кол­бу с во­дой». Нет, са­мо­го ки­сло­ро­да мы не ви­де­ли, хо­тя во­да из кол­бы ухо­ди­ла. На­де­ж­да Фё­до­ров­на объ­яс­ня­ла: «Ки­сло­род вы­тес­ня­ет во­ду». По­том в кол­бу вно­си­ли тлею­щую лу­чи­ну, и лу­чи­на вспы­хи­ва­ла. Это на­зы­ва­лось «ки­сло­род под­дер­жи­ва­ет го­ре­ние». А ес­ли это не ки­сло­род? Рань­ше я не со­мне­вал­ся, мне бы­ло без­раз­лич­но. Но, в са­мом де­ле, вдруг это во­до­род, или ма­ло­из­ве­ст­ный фтор, или газ, во­все не из­вест­ный нау­ке? Здо­ро­во! На­де­ж­да Фё­до­ров­на ду­ма­ет — ки­сло­род, и все так ду­ма­ют. И тут ока­зы­ва­ет­ся, что это ка­кой-ни­будь... вла­ди­ми­рий, ко­то­рый об­ла­да­ет со­вер­шен­но не­обык­но­вен­ны­ми свой­ст­ва­ми... От­ста­вить! Это я от Ген­ки за­ра­зил­ся: он веч­но хо­дит и меч­та­ет о чём-ни­будь та­ком, не­обык­но­вен­ном. Ме­ня ин­те­ре­су­ет ки­сло­род. Что я о нём знаю? Во-пер­вых, я им ды­шу. Это лич­ное впе­чат­ле­ние? Без­ус­лов­но. Во-вто­рых... Во-вто­рых, он под­дер­жи­ва­ет го­ре­ние. Это знал ещё пер­во­быт­ный че­ло­век, за­па­лив­ший пер­вый кос­тёр. Вер­нее, он не знал, но кос­тёр го­рел, зна­чит, ки­сло­род под­дер­жи­вал... А мо­жет быть, под­дер­жи­вал не он, а ка­кой-то дру­гой газ — кто зна­ет, из ка­ких га­зов со­сто­ял воз­дух 100 ты­сяч лет на­зад?..
Опять этот не­из­вест­ный газ. Пре­кра­тить? Со­еди­ня­ясь с Ген­ки­ным же­ле­зом, ки­сло­род об­ра­зу­ет бу­рую окись — ржав­чи­ну. Что ещё? Он при­ме­ня­ет­ся при свар­ке ме­тал­лов и под во­дой — в во­до­лаз­ных ап­па­ра­тах.
Ес­ли это всё за­пи­сать, по­лу­чит­ся чет­верть стра­ни­цы. Ма­ло! До­ба­вить во­ды. Бу­дет пол­стра­ни­цы. Кста­ти, во­да со­сто­ит из ки­сло­ро­да и во­до­ро­да. Ну и что? Ка­жет­ся, я на­чи­наю по­ни­мать, от­че­го это бро­шю­ры о ки­сло­ро­де та­кие то­щие. Да, мож­но же за­гля­нуть в бро­шю­ру. Од­ним гла­зом. Всё-та­ки сто стра­ниц...
Я за­гля­ды­ваю. Уже лег­че. В од­ной бро­шю­ре ска­за­но, что ки­сло­род — са­мый рас­про­стра­нён­ный эле­мент на Зем­ле; в дру­гой ещё энер­гич­нее, — что он са­мый рас­про­стра­нён­ный в при­ро­де. В тет­ра­ди по­яв­ля­ет­ся пер­вая фра­за: «Ки­сло­род — са­мый рас­про­стра­нён­ный эле­мент на Зем­ле и во­об­ще в при­ро­де. В ат­мо­сфе­ре его 23 про­цен­та (по ве­су), в во­де — око­ло 89 про­цен­тов, в пес­ке — 53, в гли­не — 56, да­же че­ло­ве­че­ский ор­га­низм боль­ше чем на по­ло­ви­ну со­сто­ит из ки­сло­ро­да...»
Очень при­ят­но, ко­гда твой эле­мент — глав­ный в при­ро­де. Ни­на, на­при­мер, о сво­ем пра­зе­о­ди­ме так не на­пи­шет.
Даль­ше ещё про­ще. Ки­сло­род от­крыт в 1774 го­ду швед­ским ап­те­ка­рем Кар­лом Шее­ле и анг­лий­ским хи­ми­ком При­стли. Бес­цве­тен. Очень ак­тив­ный газ: со­еди­ня­ет­ся поч­ти со все­ми эле­мен­та­ми (окис­ле­ние). Не го­рит, но в его от­сут­ст­вии го­ре­ние не­воз­мож­но (под­дер­жи­ва­ет го­ре­ние). Сам он, ко­неч­но, го­реть не мо­жет, по­то­му что го­ре­ние — это и есть обыч­но со­еди­не­ние ве­ществ с ки­сло­ро­дом. Не го­рит и во­да — она са­ма про­дукт го­ре­ния.
Прак­ти­че­ское зна­че­ние ки­сло­ро­да ог­ром­но. Он ши­ро­ко при­ме­ня­ет­ся при свар­ке и рез­ке ме­тал­лов, в ме­тал­лур­гии, в хи­ми­че­ской про­мыш­лен­но­сти, в гор­ном де­ле, при под­вод­ных ра­бо­тах, для подъ­е­ма на боль­шую вы­со­ту, и так да­лее.
Что те­перь? Не­мно­го цифр. Вес 1 лит­ра — 1,43 грам­ма (труд­но пред­ста­вить; в боль­шой лит­ро­вой бу­тыл­ке — ка­кие-то пол­то­ра грам­ма, а впро­чем, ни­че­го, сой­дёт). Тем­пе­ра­ту­ра ки­пе­ния жид­ко­го ки­сло­ро­да — ми­нус 183 гра­ду­са. В 100 объ­ё­мах во­ды рас­тво­ря­ет­ся око­ло 4 объ­ё­мов ки­сло­ро­да.
Ещё не­мно­го о во­де (иг­ра­ет важ­ней­шую роль), об озо­не (со­сто­ит из трех ато­мов, то­гда как обыч­ный ки­сло­род — из двух), о пе­ре­ки­си во­до­ро­да (име­ет фор­му­лу Н2О2). Мож­но кон­чать. Ду­маю, № 2 (по­сле Ген­ки) мне обес­пе­чен...
Я ошиб­ся. Мой но­мер был рань­ше Ген­ки­но­го. Как раз пе­ред ним. Его при­зна­ли «Хи­ми­ком № 29», а ме­ня два­дцать вось­мым.
Зва­ние «Хи­мик № 1» по­лу­чи­ла де­воч­ка, ко­то­рая пи­са­ла о рту­ти. С обыч­ной дев­чо­ночь­ей до­тош­но­стью она дос­та­ла ста­рый гра­дус­ник и «до­бы­ла» из не­го ша­рик чис­той рту­ти. Этот са­мый ша­рик она ис­сле­до­ва­ла вдоль и по­пе­рёк. Ка­та­ла по сто­лу, раз­би­ва­ла на мел­кие ша­ри­ки, кла­ла на ру­ку, да­же лиз­ну­ла, что­бы по­про­бо­вать на вкус. Она на­гре­ва­ла ртуть в ка­ст­рюль­ке, ста­ви­ла в хо­ло­диль­ник и во­об­ще во­зи­лась с ней, на­вер­ное, це­лый ме­сяц...
Ген­ке не по­вез­ло. Он дей­ст­ви­тель­но опи­сал свои впе­чат­ле­ния о же­ле­зе. И пра­виль­но опи­сал. Но ока­за­лось, что все же­лез­ные ве­щи, ко­то­рые он ко­гда-ли­бо ви­дел, бы­ли сде­ла­ны не из же­ле­за, а из ста­ли или чу­гу­на. Сталь же и чу­гун, зая­ви­ла На­де­ж­да Фё­до­ров­на, очень ма­ло по­хо­жи на же­ле­зо... Чис­тое же­ле­зо — бле­стя­щий бе­лый ме­талл, оно мяг­кое, с ки­сло­ро­дом и во­дой не реа­ги­ру­ет (и, сле­до­ва­тель­но, не ржа­ве­ет!), и про­чее, и про­чее...
К Ген­ке учи­тель­ни­ца хи­мии ис­пы­ты­ва­ла сла­бость и ска­за­ла толь­ко, что к за­да­нию он от­нес­ся не­серь­ёз­но, а во­об­ще в ра­бо­те у не­го есть ин­те­рес­ные и сме­лые мыс­ли. Мне же она ска­за­ла... Впро­чем, вот вы­держ­ки из мо­ей тет­ра­ди с по­мет­ка­ми На­де­ж­ды Фё­до­ров­ны.
«Ки­сло­род — са­мый рас­про­стра­нен­ный эле­мент на Зем­ле и во­об­ще в при­ро­де(?). Са­мый ак­тив­ный газ(?). Не го­рит(?). Го­ре­ние — это и есть со­еди­не­ние ве­ществ с ки­сло­ро­дом(?). Не го­рит и во­да(?)».
И даль­ше в том же ро­де. На­счет цифр (уж они-то точ­ные) На­де­ж­да Фё­до­ров­на ехид­но за­ме­ти­ла в при­ме­ча­нии, что, по­сколь­ку я не при­во­жу опи­са­ния опы­тов, у неё нет уве­рен­но­сти, что эти дан­ные по­лу­че­ны мной са­мо­стоя­тель­но. А ко­гда я оби­дел­ся и ска­зал, что взял циф­ры из книг и что, кста­ти, все ос­таль­ные све­де­ния то­же, по­сле­до­вал крат­кий от­вет: «Не спи­сы­вай. Я пре­ду­пре­ж­да­ла».
Но са­мое не­при­ят­ное бы­ло впе­ре­ди. Вздох­нув, На­де­ж­да Фё­до­ров­на ска­за­ла, что сей­час я не в со­стоя­нии по­нять да­же свои ошиб­ки и во­об­ще, ви­ди­мо, осо­бых спо­соб­но­стей к хи­мии у ме­ня нет. Ни тео­ре­ти­че­ских, ни прак­ти­че­ских (не­за­дол­го до это­го я раз­бил в ла­бо­ра­то­рии ка­кую-то склян­ку, ка­жет­ся цен­ную).
Са­мо­лю­бие у ме­ня, во вся­ком слу­чае, бы­ло. Я смол­чал, хо­тя го­во­рить уче­ни­ку та­кие ве­щи, по-мо­ему, не­пе­да­го­гич­но. Од­на­ко и сно­сить оби­ды я не при­вык. На сле­дую­щий день я взял в биб­лио­те­ке учеб­ник хи­мии для ин­сти­ту­тов (ав­тор — про­фес­сор Глин­ка) и за­пи­сал­ся в хи­ми­че­ский кру­жок До­ма пио­не­ров.
Не ска­жу, что этот учеб­ник дал­ся мне лег­ко (хоть он и был рас­счи­тан на сту­ден­тов не­хи­ми­че­ских фа­куль­те­тов). Но уже че­рез ме­сяц На­де­ж­да Фё­до­ров­на до­воль­но хму­ро за­ме­ти­ла, что я де­лаю не­ко­то­рые ус­пе­хи. В кон­це вто­рой чет­вер­ти она вы­ну­ж­де­на бы­ла по­ста­вить мне пять с плю­сом — я от­ве­чал на все во­про­сы и без­оши­боч­но пи­сал са­мые слож­ные ре­ак­ции. К кон­цу го­да у ме­ня бы­ла «твёр­дая пя­тер­ка» и про­зви­ще «Про­фес­сор». Но это уже как-то по­те­ря­ло зна­че­ние — я ув­лёк­ся хи­ми­ей.
По­че­му хи­ми­ей? Не знаю. Мо­жет быть, ви­но­ва­ты сказ­ки: ме­ня с дет­ст­ва ув­ле­ка­ли вся­кие ма­ги, ку­дес­ни­ки и кол­ду­ны. А для че­ло­ве­ка, же­лаю­ще­го тво­рить чу­де­са, хи­мия — клад. Не­да­ром в сред­ние ве­ка без ал­хи­мии не об­хо­дил­ся ни один ма­ло-маль­ски ува­жаю­щий се­бя вол­шеб­ник.
Ес­ли же го­во­рить серь­ёз­но, вна­ча­ле ме­ня при­влек­ли не­ожи­дан­но­сти. Их бы­ло мно­же­ст­во. Без­обид­ный с ви­ду по­ро­шок ока­зы­вал­ся взрыв­ча­тым ве­ще­ст­вом; чёр­ная, мрач­но­го ви­да жид­кость — силь­ней­шим ле­кар­ст­вом. Ка­ж­дый эле­мент, ка­ж­дое ве­ще­ст­во таи­ли в се­бе от­кры­тия, на ко­то­рые уже на­толк­ну­лись, и та­кие, что ещё впе­ре­ди. Мо­жет быть, по­ве­зёт и мне...
 По­том я уз­нал пе­рио­ди­че­скую сис­те­му эле­мен­тов. Вы­ло та­кое чув­ст­во, слов­но в тем­но­те вспых­нул вдруг яр­кий элек­три­че­ский свет. Я уви­дел, что во всём этом хао­се не­ожи­дан­но­стей есть сис­те­ма. По­ра­зи­тель­ная сис­те­ма, ко­то­рая по­зво­ля­ет, не зная ве­ще­ст­ва, за­ра­нее пред­ска­зать его по­ве­де­ние. И всё рав­но уди­вить­ся, ко­гда пред­ска­за­ние сбу­дет­ся, по­то­му что чу­до, ко­то­ро­го ждёшь, не пе­ре­ста­ёт быть чу­дом.
Нет, я не ут­ра­тил ве­ры в своё от­кры­тие. Но те­перь я меч­тал не слу­чай­но на­толк­нуть­ся на не­го, а ис­кать и най­ти.
И ещё од­но, са­мое про­стое и, по­жа­луй, са­мое глав­ное. Я стал раз­би­рать­ся в хи­мии. А раз­би­рать­ся все­гда ин­те­рес­но. Вот не по­ни­мать — это дей­ст­ви­тель­но скуч­но...
НУЖНО КАК ВОЗДУХ
Я не да­вал обе­ща­ний. Да Ген­ка их и не тре­бо­вал. Ка­жет­ся, он был уве­рен, что та­кая за­да­ча, как по­ис­ки за­то­нув­ших ко­раб­лей, не мо­жет не «за­вес­ти» са­мо­го рав­но­душ­но­го че­ло­ве­ка.
Я «за­во­дил­ся» по­сте­пен­но. Вна­ча­ле над соз­да­ни­ем под­вод­но­го ска­фан­д­ра ду­мал урыв­ка­ми: на скуч­ной кар­ти­не или в оче­ре­ди за ры­бой. По­том я и всё ос­таль­ное де­лал урыв­ка­ми, по­то­му что ска­фандр, про­жор­ли­вый, как удав, бу­к­валь­но гло­тал, вре­мя.
Про­бле­ма ри­со­ва­лась мне так. Нуж­но при­ду­мать ап­па­рат, ко­то­рый дал бы воз­мож­ность прой­ти под во­дой не­сколь­ко ки­ло­мет­ров, под­нять­ся на ко­рабль, взять груз и вер­нуть­ся. С учё­том вся­ких слу­чай­но­стей на это долж­но уй­ти не мень­ше 8—10 ча­сов.
Итак, ап­па­рат с за­па­сом ки­сло­ро­да на 10 ча­сов ра­бо­ты. Я взял кни­ги по ды­ха­нию и по во­до­лаз­но­му де­лу. В со­стоя­нии по­коя че­ло­век рас­хо­ду­ет в ми­ну­ту при­мер­но треть лит­ра ки­сло­ро­да. Но при ходь­бе (осо­бен­но под во­дой) по­треб­ность в ки­сло­ро­де силь­но воз­рас­та­ет и мо­жет до­хо­дить до 3 лит­ров в ми­ну­ту. Зна­чит, на 10 ча­сов нуж­но 1800 лит­ров.
В обыч­ном бал­ло­не, ко­то­рым поль­зу­ют­ся во­до­ла­зы, за­пас ки­сло­ро­да 300 лит­ров. Сле­до­ва­тель­но, для на­ших це­лей нуж­но не мень­ше шес­ти бал­ло­нов. Ка­ж­дый та­кой бал­лон ве­сит 5 ки­ло­грам­мов. Ито­го — 30 ки­ло­грам­мов. Мно­го!
И это еще не всё. На зем­ле мы вы­ды­ха­ем воз­дух в ат­мо­сфе­ру. А под во­дой? Ко­неч­но, мож­но вы­ды­хать в во­ду (так, кста­ти, де­ла­ет­ся в со­вре­мен­ных ак­ва­лан­гах). Но то­гда ки­сло­род бу­дет ис­поль­зо­вать­ся не пол­но­стью: боль­шая его часть бу­дет ухо­дить при вы­до­хе. И, зна­чит, при­дет­ся брать с со­бой не шесть, а сто пять­де­сят бал­ло­нов об­щим ве­сом 3/4 тон­ны! Это уже фан­та­сти­ка...
К сча­стью, есть дру­гой путь. Ки­сло­род, «от­ра­бо­тан­ный» в ор­га­низ­ме, вы­ды­ха­ют не в ат­мо­сфе­ру, а в спе­ци­аль­ный ре­ге­не­ра­тив­ный па­трон. Здесь от­ра­бо­тан­ный воз­дух очи­ща­ет­ся от вред­ных при­ме­сей — уг­ле­ки­сло­го га­за, во­ды — и вновь по­сту­па­ет на ды­ха­ние.
Та­кая «замк­ну­тая» сис­те­ма да­ёт воз­мож­ность луч­ше ис­поль­зо­вать ки­сло­род. Од­на­ко хи­ми­че­ские ве­ще­ст­ва, ко­то­рые по­гло­ща­ют уг­ле­ки­сло­ту (обык­но­вен­ная из­весть), то­же ведь име­ют вес. И не ма­лый!
Ес­ли его учесть и при­ба­вить ещё сам ска­фандр, то ап­па­рат бу­дет ве­сить ки­ло­грам­мов со­рок пять. Но­сить, хо­тя бы и в во­де, та­кую тя­жесть 8 ча­сов, про­би­рать­ся с ней в за­то­нув­ший ко­рабль, вы­тас­ки­вать груз... Нет, это не го­дит­ся.
По­че­му бал­ло­ны та­кие тя­жё­лые? Ведь 300 лит­ров ки­сло­ро­да ве­сят не­мно­гим боль­ше 400 грам­мов. Но — дав­ле­ние. Ки­сло­род в во­до­лаз­ных бал­ло­нах сжат под дав­ле­ни­ем в 150 ат­мо­сфер. Пол­то­ра­ста ат­мо­сфер — не шут­ка. При раз­ры­ве двух та­ких бал­ло­нов вы­де­ля­ет­ся столь­ко же энер­гии, как при взры­ве 75-мил­ли­мет­ро­во­го шрап­нель­но­го сна­ря­да! Яс­но, при­хо­дит­ся из­го­тав­ли­вать бал­ло­ны из тол­стой ста­ли.
— А ес­ли мах­нуть ру­кой на ат­мо­сфе­ры? — спра­ши­ва­ет Ген­ка, ко­гда я объ­яс­няю ему об­ста­нов­ку. — По­ни­ма­ешь, взять под нор­маль­ным дав­ле­ни­ем. Тем бо­лее, где мы бу­дем ис­кать ком­прес­сор? А ки­сло­род мы за­про­сто до­бу­дем в ап­те­ке, из по­ду­шек.
Идея мне нра­вит­ся. Всё-та­ки, что ни го­во­ри, у Ген­ки свет­лая го­ло­ва. Од­но ме­ня сму­ща­ет — объ­ём. 1800 лит­ров — поч­ти два ку­би­че­ских мет­ра. Это же не бал­лон — дом! Как его та­щить за со­бой?
— За­чем та­щить? — воз­бу­ж­дён­но го­во­рит Ген­ка. — Мы вле­зем внутрь, при­спо­со­бим вес­ла и по­плы­вем. Пред­став­ля­ешь, как в лод­ке...
По­ка я мед­лен­но об­ду­мы­ваю но­вую, не­бы­ва­ло сме­лую и ори­ги­наль­ную идею, Ген­ки­но ли­цо мрач­не­ет.
— Че­пу­ха, — го­во­рит он.
— Не по­ни­маю.
— По­лу­чит­ся под­вод­ная лод­ка, — объ­яс­ня­ет он уны­ло, — толь­ко пер­во­быт­ная. Вро­де тех, что строи­ли в сем­на­дца­том ве­ке. То­же мне изо­бре­те­ние!.. На­до ду­мать!
Я ду­маю. Мно­гие жи­вот­ные уме­ют ды­шать под во­дой. Есть та­кая ли­чин­ка с хлы­сто­об­раз­ным хво­стом. На су­ше хвост ко­ро­че те­ла. Но ес­ли бро­сить её в мис­ку с во­дой, хвост, по­хо­жий на об­ру­бок, пре­вра­тит­ся в изу­ми­тель­ный ме­ха­низм. Он бу­дет вы­тя­ги­вать­ся, как пе­ри­скоп, по­ка не дос­тиг­нет по­верх­но­сти. Внут­ри «пе­ри­ско­па» — ка­нал, по ко­то­ро­му на­се­ко­мое втя­ги­ва­ет воз­дух.
Жу­чок до­на­ция поль­зу­ет­ся го­то­вой ки­сло­род­ной «стан­ци­ей». Стеб­ли не­ко­то­рых во­дя­ных рас­те­ний име­ют сис­те­му ка­пил­ляр­ных со­су­дов, по ко­то­рым воз­дух с по­верх­но­сти, от ли­сть­ев, про­хо­дит к кор­ням. Жу­чок жи­вет сре­ди кор­ней во­дя­ных ли­лий. На кон­це его те­ла рас­по­ло­же­ны тон­кие по­лые ши­пы. Он вон­за­ет эти ши­пы в ка­пил­ляр и вы­са­сы­ва­ет воз­дух, на­ко­п­лен­ный ли­сть­я­ми ли­лии.
Во­дя­ной па­ук уст­раи­ва­ет се­бе «воз­душ­ный ко­ло­кол». Из соб­ст­вен­но­го шел­ка он ткёт ко­кон вро­де на­пер­ст­ка и при­кре­п­ля­ет его ко дну. Вна­ча­ле ко­кон на­пол­нен во­дой. Но па­ук, под­ни­ма­ясь на по­верх­ность, за­хва­ты­ва­ет во­лос­ка­ми пу­зырь­ки воз­ду­ха. Дос­тиг­нув сво­его ко­ко­на, он стал­ки­ва­ет пу­зы­рек. Пу­зы­рек по­па­да­ет в ко­кон, вы­тес­няя во­ду. Опе­ра­ция по­вто­ря­ет­ся мно­го раз, по­ка «ко­ло­кол» не за­пол­нит­ся воз­ду­хом. Под­вод­ное жи­ли­ще го­то­во.
— При­ро­да вряд ли по­мо­жет, — го­во­рит Ге­на. — Че­ло­ве­ку нуж­но слиш­ком мно­го ки­сло­ро­да. По­про­буй хи­мию.
Хо­ро­шо, по­про­бу­ем хи­мию.
ПЕРВЫЙ ШРАМ
Не­дав­но один зна­ко­мый (че­ло­век, ме­ж­ду про­чим, не­мо­ло­дой) спро­сил ме­ня: «По­че­му вы не по­шли в ма­га­зин и не ку­пи­ли ак­ва­ланг?» Я по­жал пле­ча­ми, но от­ве­тил веж­ли­во: «А по­че­му вы не ку­пи­ли те­ле­ви­зор в три­дца­том го­ду?» Боль­ше он не за­да­вал во­про­сов.
Ду­мать над во­до­лаз­ным ап­па­ра­том мы на­ча­ли в 1942, то есть 22 го­да на­зад. В то вре­мя ак­ва­лан­гов в ма­га­зи­нах не бы­ло. Их и во­об­ще не бы­ло. Ни в на­шей стра­не, ни за гра­ни­цей. Изо­бре­та­те­ли ак­ва­лан­га — фран­цу­зы Жак-Ив Кус­то и Эмиль Гань­ян — на­ча­ли свои ра­бо­ты в том же 1942 го­ду...
И де­ло не толь­ко в этом. Ак­ва­лан­ги — да­же со­вре­мен­ные — для на­ших по­ис­ков со­вер­шен­но не го­ди­лись. В луч­шем ны­неш­нем ак­ва­лан­ге «Под­вод­ник-1» на глу­би­не 10 мет­ров мож­но ра­бо­тать не боль­ше 25 ми­нут. Вре­мя, впол­не дос­та­точ­ное для под­вод­ных про­гу­лок и охо­ты, но ни­как не для по­ис­ков за­то­нув­ших ко­раб­лей. Сде­лать ак­ва­ланг мощ­нее труд­но. «Под­вод­ник-1» ве­сит впол­не дос­та­точ­но — боль­ше 20 ки­ло­грам­мов.
Впро­чем, в 1942 го­ду всё об­стоя­ло про­ще: ак­ва­лан­гов не бы­ло, во­до­лаз­ные ска­фан­д­ры не го­ди­лись. Тре­бо­ва­лось что-то прин­ци­пи­аль­но но­вое. Ген­ка, у ко­то­ро­го бы­ло от­лич­ное чу­тьё на но­вое, счи­тал, что по­мочь нам мо­жет толь­ко хи­мия.
Ка­жет­ся, нет ни­че­го про­ще, как до­быть ки­сло­род хи­ми­че­ским пу­тём. Поч­ти все при­хо­дя­щие на ум ве­ще­ст­ва дос­та­точ­но бо­га­ты ки­сло­ро­дом. При же­ла­нии его мож­но по­лу­чить из во­ды и пес­ка, из гли­ны и азот­ной ки­сло­ты, из ме­ла, класс­ной дос­ки и да­же из ржав­чи­ны. На­при­мер, обыч­но счи­та­ют, что в до­мен­ной пе­чи вы­плав­ля­ют толь­ко чу­гун. В дей­ст­ви­тель­но­сти из ру­ды «вы­плав­ля­ют» и ки­сло­род. Ес­ли печь не­мно­го пе­ре­обо­ру­до­вать, она бу­дет вы­да­вать его впол­не доб­ро­со­ве­ст­но. И кто зна­ет, мо­жет, на ещё не от­кры­той пла­не­те Аль­фа-Оме­га дом­ну ис­поль­зу­ют имен­но для этой це­ли...
К со­жа­ле­нию, ис­кать за­то­нув­шие ко­раб­ли, имея за пле­ча­ми не­боль­шую дом­ну, за­труд­ни­тель­но. По­это­му я сра­зу же от­бро­сил все ве­ще­ст­ва, для раз­ло­же­ния ко­то­рых (и по­лу­че­ния ки­сло­ро­да) нуж­ны за­вод, цех или хо­тя бы ла­бо­ра­то­рия. При­шлось, на­при­мер, от­ка­зать­ся от во­ды и пес­ка. Жаль. Их не на­до бы­ло бы та­щить с со­бой: вклю­чи ус­та­нов­ку в лю­бом мес­те и по­лу­чай ки­сло­род. Ко­неч­но, ко­гда-ни­будь так бу­дет. Но по­ка (ещё и сей­час) под­хо­дя­щей ус­та­нов­ки нет. Лю­бое дру­гое ве­ще­ст­во, со­дер­жа­щее ки­сло­род, при­дёт­ся не­сти на се­бе. Ес­те­ст­вен­но, что сле­до­ва­ло вы­брать та­кое, в ко­то­ром мно­го ки­сло­ро­да и ма­ло по­сто­рон­них эле­мен­тов, «бал­ла­ста». С этой точ­ки зре­ния ма­ло­при­год­на, ска­жем, ши­ро­ко при­ме­няе­мая в школь­ных опы­тах окись рту­ти. В ней мно­го бес­по­лез­ной рту­ти и очень ма­ло (все­го 7 про­цен­тов) нуж­но­го ки­сло­ро­да. Итак, к ве­ще­ст­ву, ко­то­рое мы ис­ка­ли, предъ­яв­ля­лись два ос­нов­ных тре­бо­ва­ния: оно долж­но быть бо­га­то ки­сло­ро­дом и лег­ко от­да­вать его «по пер­во­му тре­бо­ва­нию». Не­мно­го позд­нее мы об­на­ру­жи­ли, что есть ещё третье, прак­ти­че­ское — воз­мож­ность дос­тать. Но в то вре­мя мы бы­ли вы­ше та­ких низ­мен­ных и скуч­ных со­об­ра­же­ний...
Я не люб­лю бер­то­ле­то­ву соль. Мне труд­но пред­ста­вить, что ко­гда-то я её «от­крыл» и го­ря­чо ре­ко­мен­до­вал Ге­не. Он не спо­рил. И в са­мом де­ле: ес­ли су­дить тео­ре­ти­че­ски, бер­то­ле­то­ва соль впол­не го­ди­лась для на­ших це­лей. Ки­сло­ро­да в ней мно­го: в 1 ки­ло­грам­ме 275 лит­ров. При на­гре­ва­нии она его лег­ко от­да­ет.
Слиш­ком лег­ко! Будь мы опыт­нее, это на­сто­ро­жи­ло бы нас. Ве­ще­ст­ва, ко­то­рые лег­ко рас­ста­ют­ся с ки­сло­ро­дом, так же лег­ко взры­ва­ют­ся. Мы это­го не зна­ли, и по­то­му у ме­ня над бро­вью не­боль­шой шрам.
Но шрам — ме­лочь. И что я про­ле­жал три дня в боль­ни­це — то­же ерун­да (ле­жат же с грип­пом). Ху­же все­го бы­ли раз­го­во­ры до­ма, в шко­ле, в До­ме пио­не­ров. При­шлось дать тор­же­ст­вен­ное обе­ща­ние, что с бер­то­ле­то­вой со­лью я боль­ше не бу­ду ра­бо­тать. Я и не ра­бо­тал, хо­тя, го­во­рят, нам про­сто не по­вез­ло — она взры­ва­ет­ся со­всем не так час­то.
К дру­гим ве­ще­ст­вам обе­ща­ние не от­но­си­лось. Мы рас­су­ди­ли, что ими мож­но за­ни­мать­ся, не на­ру­шая сло­ва. Тем бо­лее, что по­ка я ле­жал в боль­ни­це, Ге­на сде­лал от­кры­тие — об­на­ру­жил пе­ре­кись на­трия и тет­рао­кись ка­лия.
В мо­ле­ку­ле обыч­но­го ки­сло­род­но­го со­еди­не­ния — оки­си — один атом ки­сло­ро­да. В пе­ре­ки­си их два. А в тет­рао­ки­си — че­ты­ре («тет­ра — по-гре­че­ски и зна­чит «че­ты­ре»). Та­кое изо­би­лие ки­сло­ро­да са­мо по се­бе за­слу­жи­ва­ло вни­ма­ния. Ген­ка, од­на­ко, вы­чи­тал не­что го­раз­до бо­лее важ­ное. Пе­ре­кись и тет­рао­кись от­да­ют ки­сло­род, ес­ли дей­ст­во­вать на них... во­дой и уг­ле­кис­лым га­зом. То есть те­ми са­мы­ми про­дук­та­ми, ко­то­рые вы­де­ля­ют­ся при ды­ха­нии!
Сто­ит по­ды­шать, ска­жем, на тет­рао­кись, и по­жа­луй­ста, она от­да­ет ки­сло­род. Спе­ци­аль­но­го ре­ге­не­ра­тив­но­го па­тро­на не нуж­но: эти уди­ви­тель­ные, как буд­то спе­ци­аль­но соз­дан­ные для нас ве­ще­ст­ва не толь­ко вы­ра­ба­ты­ва­ют ки­сло­род, но и по­гло­ща­ют про­дук­ты ды­ха­ния, очи­щая воз­дух. Ге­ни­аль­но!
Вот то­гда-то нам впер­вые при­шлось столк­нуть­ся с треть­им ус­ло­ви­ем, прак­ти­че­ским. Ни по­лу­чить, ни ку­пить, ни дос­тать, ни раз­до­быть пе­ре­кись на­трия или тет­рао­кись ка­лия мы не смог­ли. Шла вой­на, с ре­ак­ти­ва­ми бы­ло труд­но.
Мы дол­го пе­ре­жи­ва­ли не­уда­чу. И зря, как я уз­нал позд­нее. Во-пер­вых, су­мей мы дос­тать пе­ре­кись и тет­рао­кись, мы не сде­ла­ли бы изо­бре­те­ния, по­то­му что их при­ме­ня­ли в ды­ха­тель­ных ап­па­ра­тах ещё в 1904 го­ду (вот что зна­чит за­быть по­прав­ку на во­рон!). Во-вто­рых, мы не уч­ли ещё од­ну ста­рую ис­ти­ну: и на солн­це бы­ва­ют пят­на.
В пе­рок­сид­ных ап­па­ра­тах (так их на­зы­ва­ют) ки­сло­род вы­де­ля­ет­ся не­рав­но­мер­но: то его слиш­ком ма­ло, то слиш­ком мно­го. Пе­ре­кись и тет­рао­кись взры­ва­ют­ся, по­жа­луй, ча­ще, чем бер­то­ле­то­ва соль.
Не­из­вест­но, чем бы кон­чи­лись на­ши опы­ты. Хо­ро­шо, ес­ли толь­ко вто­рым шра­мом...
Всё идёт нор­маль­но. Мы хо­дим по зем­ле, где сколь­ко угод­но воз­ду­ха, учим­ся в шко­ле, по­лу­ча­ем от­мет­ки — хо­ро­шие и не очень. А где-то там, ки­ло­мет­рах в со­ро­ка от Ба­ку, мир­но дрем­лют на дне про­ли­ва за­то­нув­шие ко­раб­ли. И вот од­на­ж­ды...
Это бы­ло в се­ре­ди­не ию­ля. Бес­по­щад­но жа­ри­ло солн­це. Воз­дух на­по­ми­нал пар­ное мо­ло­ко — гус­тоё и те­п­лоё. В та­кую по­го­ду нуж­но дер­жать­ся те­ни и хо­дить мед­лен­но, из­бе­гая лиш­них дви­же­ний.
Но мне бы­ло не до то­го — я то­ро­пил­ся к Ге­не. Долж­но быть, я не­мно­го ув­лек­ся, по­то­му что, встре­тив са­мо­го Ген­ку на ули­це, по­пы­тал­ся про­ско­чить ми­мо.
— Что-ни­будь слу­чи­лось? — спро­сил Ген­ка и как-то стран­но по­смот­рел на ме­ня.
Нет, я не вос­клик­нул: «Эв­ри­ка!» Это бы­ло бы глу­по. Ген­ка шёл, ка­жет­ся, ко мне, и гла­за у не­го по­доз­ри­тель­но бле­сте­ли. Я ска­зал ос­то­рож­но:
— Так, кое-что... А у те­бя?
— Кое-ка­кие со­об­ра­же­ния.
Я на­сто­ро­жил­ся. Од­на ге­ни­аль­ная идея — хо­ро­шо. Две ге­ни­аль­ные идеи од­но­вре­мен­но — это слиш­ком мно­го. Нач­нут­ся спо­ры, об­су­ж­де­ния, до­ка­за­тель­ст­ва. Ко­неч­но, моя идея луч­ше и со вре­ме­нем про­бьёт се­бе до­ро­гу, но дра­го­цен­ное вре­мя бу­дет по­те­ря­но.
— Лю­бо­пыт­но... — ска­зал я как мож­но не­бреж­нее. — А что та­кое?
Я ожи­дал, что Ген­ка нач­нет из­во­ра­чи­вать­ся. А он от­ве­тил пря­мо:
— Во­да.
Я вздох­нул с об­лег­че­ни­ем. Для мо­ей идеи во­да опас­но­сти не пред­став­ля­ла: для её раз­ло­же­ния нуж­на мощ­ная элек­тро­ли­ти­че­ская ус­та­нов­ка. Стро­ить ус­та­нов­ку на дне? Яв­ный аб­сурд.
— А у те­бя?
По Ген­ки­но­му ли­цу бы­ло вид­но: его очень ин­те­ре­су­ет, что у ме­ня. Но спро­сил он поч­ти рав­но­душ­но.
— Пе­ре­кись.
За этим про­стым от­ве­том скры­ва­лась хит­рость.
— Пе­ре­кись, — с не­скры­вае­мым удо­воль­ст­ви­ем по­вто­рил Ге­на. Он яв­но хо­тел до­ба­вить: — «Толь­ко-то...»
Я улыб­нул­ся: вот как ло­вят ка­ра­сей на удоч­ку! Он, ко­неч­но, ре­шил, что я го­во­рю о пе­ре­ки­си на­трия.
— По­до­ж­ди-ка! — Ген­ка спо­хва­тил­ся. — Это что за пе­ре­кись?
— Во­до­ро­да. — От­ве­чая, я смот­рел в сто­ро­ну. Кра­ем гла­за я на­блю­дал за ним. Но что это? Он ус­мех­нул­ся! — Стоп! — ска­зал я ре­ши­тель­но. — Так не че­ст­но. Ка­кая во­да?
Ген­ка не­вин­но по­смот­рел на ме­ня:
— Окис­лен­ная.
ЧАША ТЕРПЕНИЯ
Окис­лен­ной во­дой её на­звал про­фес­сор Те­нар, впер­вые по­лу­чив­ший пе­ре­кись во­до­ро­да в 1818 го­ду. На­зва­ние пра­виль­ное. В мо­ле­ку­ле во­ды один атом ки­сло­ро­да, в мо­ле­ку­ле пе­ре­ки­си — их два. По­это­му впол­не мож­но счи­тать, что это во­да, со­еди­нив­шая­ся с ки­сло­ро­дом, то есть окис­лен­ная во­да.
Но и вто­рое, бо­лее позд­нее и обыч­ное те­перь на­зва­ние — пе­ре­кись во­до­ро­да — то­же пра­виль­но. Ес­ли во­да, Н2О, — окись во­до­ро­да, то окис­лен­ная во­да, Н2О2, — его пе­ре­кись.
Впро­чем, все эти про­бле­мы за­ин­те­ре­со­ва­ли нас позд­нее. А в тот мо­мент, стоя на са­мом солн­це­пё­ке, мы ду­ма­ли о дру­гом. Сов­па­де­ние по­тряс­ло нас. Один че­ло­век мо­жет оши­бить­ся и по­том убе­дить дру­го­го. Но ко­гда два че­ло­ве­ка, со­вер­шен­но не­за­ви­си­мо, при­хо­дят к од­ной мыс­ли, да ещё в один день и час, — это кое-что зна­чит...
На­по­ло­ви­ну за­жа­рен­ные, но пол­ные бод­ро­сти, мы по­шли в биб­лио­те­ку и взя­лись за кни­ги. К со­жа­ле­нию, книг по пе­ре­ки­си не бы­ло. Толь­ко не­боль­шие глав­ки в ву­зов­ских учеб­ни­ках.
Мы жад­но бе­га­ли гла­за­ми по стра­ни­цам и ли­хо­ра­доч­но об­ме­ни­ва­лись впе­чат­ле­ния­ми. Све­де­ния бы­ли та­кие, что хо­те­лось кри­чать. В кон­це кон­цов нам при­шлось уда­лить­ся в ко­ри­дор, и здесь мы по-на­стоя­ще­му оце­ни­ли раз­ме­ры сча­стья, ко­то­рое нас оза­ри­ло.
Со­кро­ви­ща ещё ле­жа­ли на дне мо­ря, но не­да­лёк был день, ко­гда их под­ни­мут на по­верх­ность. Ведь те­перь че­ло­век по­лу­чит не ус­та­рев­шие ска­фан­д­ры со сжа­тым ки­сло­ро­дом, а но­вые — с все­силь­ной пе­ре­ки­сью во­до­ро­да!
Мы не ус­та­ва­ли вос­хи­щать­ся. Пе­ре­кись об­ла­да­ла все­ми дос­то­ин­ст­ва­ми и не име­ла, ка­жет­ся, ни од­но­го не­дос­тат­ка. Жид­кость — она не ну­ж­да­лась в тол­стых и тя­жё­лых бал­ло­нах, где при­хо­дит­ся хра­нить газ. При нор­маль­ной тем­пе­ра­ту­ре она не раз­ла­га­лась. Для хра­не­ния пе­ре­ки­си впол­не го­ди­лась обык­но­вен­ная алю­ми­ние­вая ка­ст­рю­ля. И она, эта пе­ре­кись, поч­ти це­ли­ком со­стоя­ла из ки­сло­ро­да.
В ки­ло­грам­ме пе­ре­ки­си поч­ти 950 грам­мов, или 660 лит­ров, ки­сло­ро­да. Сле­до­ва­тель­но, что­бы по­лу­чить нуж­ные нам 1800 лит­ров, по­тре­бу­ет­ся со­всем не­мно­го. Ка­ст­рю­ля с 3 ки­ло­грам­ма­ми пе­ре­ки­си — и ды­ши под во­дой 10 ча­сов!
Я спо­хва­тил­ся. Из двух ато­мов ки­сло­ро­да, вхо­дя­щих в мо­ле­ку­лу пе­ре­ки­си, ис­поль­зо­вать мож­но толь­ко один. Окис­лен­ная во­да, от­да­вая этот «лиш­ний» ки­сло­род, пре­вра­ща­ет­ся в обык­но­вен­ную во­ду. Во­да же, как из­вест­но, за свой ки­сло­род дер­жит­ся креп­ко. Зна­чит, не три ки­ло­грам­ма, а шесть. Ни­че­го, шесть — то­же впол­не тер­пи­мо.
Где дос­тать пе­ре­кись, мы, ко­неч­но, зна­ли. Тут со­всем не тре­бу­ет­ся быть хи­ми­ком. В дам­ской па­рик­махер­ской. Прав­да, ме­ня там спро­си­ли, не хо­чу ли я стать блон­ди­ном (Ге­на и так блон­дин), но охот­но на­ли­ли не­боль­шой пу­зы­рёк. Для пер­во­го опы­та дос­та­точ­но.
Вы­де­лить из пе­ре­ки­си ки­сло­род весь­ма про­сто. Дос­та­точ­но до­ба­вить в неё ве­ще­ст­во, ус­ко­ряю­щее раз­ло­же­ние, — ка­та­ли­за­тор. Ка­та­ли­за­то­ров пе­ре­ки­си сколь­ко угод­но: поч­ти все ме­тал­лы, ще­ло­чи, фер­мен­ты (на­при­мер, со­дер­жа­щие­ся в кро­ви), обык­но­вен­ная пыль. Ес­ли ве­рить кни­гам, осо­бен­но хо­ро­шо дей­ст­ву­ют пла­ти­на и пал­ла­дий. Ска­жем, 1 мил­ли­грамм тон­ко­из­мель­чён­ной пла­ти­ны мо­жет раз­ло­жить це­лое озе­ро окис­лен­ной во­ды.
К со­жа­ле­нию, пла­ти­ны у нас не бы­ло. Но и озе­ра — то­же. Был не­боль­шой пу­зы­рёк. По­это­му для опы­та впол­не го­ди­лась се­реб­ря­ная лож­ка, тем бо­лее что се­реб­ро, как пи­са­ли в кни­гах, «пре­вос­ход­ный ка­та­ли­за­тор».
Мы на­ли­ли пе­ре­кись в блюд­це, ос­то­рож­но кос­ну­лись её лож­кой. Ни­ка­ко­го впе­чат­ле­ния. Опус­ти­ли лож­ку. Из глу­би­ны на по­верх­ность вы­ско­чил пу­зы­рёк га­за, лоп­нул. За ним по­тя­ну­лись дру­гие. Но как-то вя­ло, не­охот­но.
— Мо­жет, это не се­реб­ро? — усом­нил­ся Ге­на.
Я мол­ча по­ка­зал про­бу.
— Ка­та­ли­за­тор луч­ше дей­ст­ву­ет в тон­ко­из­мель­чён­ном со­стоя­нии, — от­па­ри­ро­вал он.
При­во­дить лож­ку в тон­ко­из­мель­чён­ное со­стоя­ние я от­ка­зал­ся, до­ма это мог­ло вы­звать воз­ра­же­ния. За­то у ме­ня на­шёл­ся дру­гой силь­ный ка­та­ли­за­тор — пер­ман­га­нат ка­лия («мар­ган­цов­ка»), и уже в по­рош­ке. Мы бро­си­ли не­сколь­ко кру­пи­нок, пу­зырь­ки по­бе­жа­ли бы­ст­рее. Но всё рав­но это ни­как не на­по­ми­на­ло из­вер­же­ние ки­сло­род­но­го вул­ка­на, ко­то­ро­го мы ожи­да­ли.
— По-мо­ему, де­ло в кон­цен­тра­ции, — ска­зал я. — Это не чис­тая пе­ре­кись, рас­твор. И, на­вер­ное, сла­бый.
— Ка­кая пе­ре­кись? Са­мая обык­но­вен­ная, — уди­вил­ся мас­тер в па­рик­махер­ской, — Рас­твор? Яс­но, рас­твор. А вы что хо­ти­те, чис­тую? — Он рас­хо­хо­тал­ся. — Дру­гой не бы­ва­ет. Точ­но не знаю. Про­цен­та три, ду­маю, на­бе­рёт­ся.
Три про­цен­та! Я мгно­вен­но про­из­вёл не­слож­ную ариф­ме­ти­че­скую опе­ра­цию. Ес­ли чис­той пе­ре­ки­си нуж­но 6 ки­ло­грам­мов, то 3-про­цент­но­го рас­тво­ра в 33 раза боль­ше. Поч­ти 200 ки­ло­грам­мов. В пу­те­ше­ст­вие за со­кро­ви­ща­ми при­дёт­ся за­хва­тить хо­ро­шую ло­шадь...
Из па­рик­махер­ской мы вы­шли оди­на­ко­во мрач­ные — Ге­на счи­тал не ху­же ме­ня. Впро­чем, он бы­ст­ро при­шел в се­бя.
— В ап­те­ке долж­на быть пер­гид­роль, — бод­ро со­об­щил он. — Кон­цен­тра­ция впол­не при­лич­ная — три­дцать три про­цен­та. Ко­неч­но, при­дёт­ся брать во­сем­на­дцать ки­ло­грам­мов. Всё-та­ки не две­сти!
Дос­тать пер­гид­роль бы­ло труд­нее, но мы дос­та­ли. И сра­зу по­чув­ст­во­ва­ли раз­ни­цу. Кру­пин­ка пер­ман­га­на­та — и пе­ре­кись ки­пе­ла. Я под­нес лу­чин­ку. Она мгно­вен­но вспых­ну­ла. Это был ки­сло­род — пе­ре­кись пре­вос­ход­но раз­ла­га­лась!
Да­же слиш­ком. И ес­ли за­то­нув­шие ко­раб­ли всё ещё спо­кой­но ле­жат на дне Кас­пий­ско­го мо­ря, то ви­но­ват в атом бес­по­кой­ный ха­рак­тер пе­ре­ки­си.
Очень ско­ро мы за­ме­ти­ли, что она от­лич­но раз­ла­га­ет­ся и без пер­ман­га­на­та. В со­став стек­ла вхо­дит щё­лочь. Эту щё­лочь в со­вер­шен­но ни­чтож­ных ко­ли­че­ст­вах «вы­мы­ва­ет» во­да. По­пав в рас­твор, щё­лочь ста­но­вит­ся ка­та­ли­за­то­ром. Че­рез не­сколь­ко дней окис­лен­ная во­да в бу­тыл­ке пре­вра­ща­ет­ся в обык­но­вен­ную.
Пе­ре­лить её в мед­ную или чу­гун­ную по­су­ду? Об этом не мог­ло быть и ре­чи: медь и же­ле­зо — ка­та­ли­за­то­ры. Луч­ше все­го алю­ми­ние­вая ка­ст­рю­ля, алю­ми­ний на пе­ре­кись поч­ти не дей­ст­ву­ет.
Но толь­ко ес­ли он чис­тый. А по­про­буй­те от­мыть ка­ст­рю­лю так, что­бы в ней не ос­та­лось сле­дов фер­мен­тов, ко­гда фер­мен­ты вхо­дят в со­став пи­щи. Впро­чем, это ещё пол­бе­ды. Пе­ре­кись нуж­но ох­ра­нять от пы­ли, гря­зи, све­та. Да­же плю­нуть на неё в серд­цах нель­зя. В слю­не — фер­мен­ты. По-мо­ему, злых взгля­дов она то­же не вы­дер­жи­ва­ет. Но труд­но смот­реть лас­ко­во, ко­гда пря­мо на гла­зах с та­ким тру­дом до­бы­тая пе­ре­кись пре­вра­ща­ет­ся в во­ду.
Мы на­шли вы­ход. Ста­ли до­бав­лять к пе­ре­ки­си спе­ци­аль­ные ве­ще­ст­ва. Од­ни из них яв­ля­ют­ся вра­га­ми ка­та­ли­за­то­ров, унич­то­жа­ют их дей­ст­вие. Они так и на­зы­ва­ют­ся — «ан­ти­ка­та­ли­за­то­ры». Дру­гие — ста­би­ли­за­то­ры — за­мед­ля­ют раз­ло­же­ние пе­ре­ки­си в де­сят­ки и сот­ни раз. Как и по­че­му — не впол­не яс­но. Но за­мед­ля­ют — это точ­но.
Осо­бен­но по­нра­ви­лись нам по­рош­ки от го­лов­ной бо­ли. Они у нас по­сто­ян­но бы­ли с со­бой. Ко­гда смот­ришь, как пе­ре­кись раз­ла­га­ет­ся, и ни­че­го не мо­жешь сде­лать, без ас­фе­на (ас­пи­ри­на с фен­аце­ти­ном) не обой­тись. И вдруг вы­яс­ни­лось, что по­рош­ки об­ла­да­ют «двой­ным» дей­ст­ви­ем: ус­по­каи­ва­ют не толь­ко го­ло­ву, но и пе­ре­кись! Это бы­ло ге­ни­аль­ное от­кры­тие (к со­жа­ле­нию, не на­ше; о том, что ас­пи­рин и фен­аце­тин хо­ро­шие ста­би­ли­за­то­ры, мы уз­на­ли из книг).
Глав­ную труд­ность как буд­то уда­лось пре­одо­леть. В чис­той, про­мы­той ки­сло­той алю­ми­ние­вой ка­ст­рю­ле или в тём­ной, зе­лё­но­го стек­ла бу­тыл­ке пе­ре­кись не раз­ла­га­лась. Мы смог­ли, на­ко­нец, пе­рей­ти к на­стоя­ще­му де­лу — к кон­ст­руи­ро­ва­нию во­до­лаз­но­го ап­па­ра­та но­во­го ти­па.
Не ска­жу, что мы бы­ли спе­циа­ли­ста­ми в этой об­лас­ти. В ча­ст­но­сти, о та­ких не­об­хо­ди­мых кон­ст­рук­то­ру пред­ме­тах, как тео­ре­ти­че­ская ме­ха­ни­ка, со­про­тив­ле­ние ма­те­риа­лов или де­та­ли ма­шин, у нас бы­ли смут­ные пред­став­ле­ния. ОСТы и ГОСТы ри­со­ва­лись нам в ту­ма­не.
Но по­сле ук­ро­ще­ния пе­ре­ки­си мы ве­ри­ли в свои си­лы. Ген­ка, ко­то­рый чер­тил луч­ше ме­ня, был на­зна­чен глав­ным кон­ст­рук­то­ром. И мы при­сту­пи­ли.
Как всё ве­ли­кое, наш пер­вый ап­па­рат был пре­дель­но прост. Два бач­ка — один над дру­гим, со­еди­нён­ные труб­кой с кра­ни­ком. В верх­нем бач­ке от­вер­стие с крыш­кой для за­лив­ки пе­ре­ки­си. От ниж­не­го бач­ка от­хо­ди­ла труб­ка для ки­сло­ро­да. Вот, соб­ст­вен­но, и всё.
Ап­па­рат дол­жен был ра­бо­тать так. Че­ло­век от­кры­ва­ет кра­ник — пор­ция пе­ре­ки­си сте­ка­ет в ниж­ний ба­чок. Там она по­па­да­ет на се­реб­ря­ную сет­ку (ка­та­ли­за­тор) и раз­ла­га­ет­ся. Вы­де­лив­ший­ся ки­сло­род по дру­гой труб­ке (кра­ник за­крыт) идет в ды­ха­тель­ный ме­шок и даль­ше — в мас­ку. Вы­дох че­рез ре­ге­не­ра­тив­ный па­трон.
Мас­ку, ды­ха­тель­ный ме­шок и ре­ге­не­ра­тив­ный па­трон мож­но бы­ло ос­та­вить та­ки­ми же и взять со ста­рых во­до­лаз­ных ска­фан­д­ров — это уп­ро­ща­ло де­ло.
По со­вес­ти, не­ко­то­рые эле­мен­ты кон­ст­рук­ции вы­зы­ва­ли у нас со­мне­ния. По­сто­ян­но от­кры­вать и за­кры­вать кра­ник не очень удоб­но. Не со­всем яс­но, что про­изой­дет, ес­ли че­ло­век в во­де пе­ре­вер­нёт­ся и ниж­ний ба­чок ока­жет­ся свер­ху.
Ре­ши­ли этим пре­неб­речь. Воз­ня с кра­ни­ком, ко­неч­но, не­удоб­ст­во, но мел­кое. А вниз го­ло­вой мож­но и не ста­но­вить­ся — не цирк.
Свер­нув чер­те­жи «ин­ду­ст­ри­аль­ной» тру­боч­кой, мы от­пра­ви­лись по мас­тер­ским. И тут воз­ник­ло пре­пят­ст­вие, ко­то­ро­го мы ни­как не ожи­да­ли. Мас­те­ра бра­лись из­го­то­вить наш ап­па­рат из лю­бо­го ма­те­риа­ла, толь­ко не из алю­ми­ния. Ни па­ять, ни ва­рить алю­ми­ний они не уме­ли (во­об­ще-то, ни­че­го не­воз­мож­но­го нет; но и сей­час труд­но най­ти мас­те­ра, ко­то­рый возь­мет­ся за алю­ми­ний).
По­сле дол­гих и без­ус­пеш­ных пе­ре­го­во­ров мы сда­лись: за­ме­ни­ли алю­ми­ний лис­то­вым же­ле­зом. Че­рез не­де­лю, точ­но в до­го­во­рён­ный срок, мы по­лу­чи­ли ап­па­рат: два боль­ших же­лез­ных ящи­ка, бу­рых от ржав­чи­ны. Один из этих ящи­ков до сих пор хра­нит­ся у ме­ня — в по­ис­ках за­то­нув­ших ко­раб­лей он не уча­ст­во­вал.
И не мог уча­ст­во­вать — это по­ка­зал пер­вый же опыт. Пе­ре­кись, за­ли­тая в верх­ний ба­чок, со­всем не ну­ж­да­лась в се­реб­ря­ной сет­ке. Она раз­ла­га­лась не­мед­лен­но и чрез­вы­чай­но бур­но: же­ле­зо и ржав­чи­на — силь­ные ка­та­ли­за­то­ры. Ни­ка­кие по­рош­ки тут не по­мо­га­ли. Где им бы­ло спра­вить­ся с та­кой мас­сой ка­та­ли­за­то­ра! До взры­ва, прав­да, не до­хо­ди­ло: мы опа­са­лись за­вин­чи­вать крыш­ку...
Мы сно­ва обош­ли все мас­тер­ские го­ро­да. Без­ре­зуль­тат­но. Па­ять и ва­рить алю­ми­ний по-преж­не­му ни­кто не брал­ся. Вес­ти же по­ис­ки за­то­нув­ших ко­раб­лей, имея при се­бе алю­ми­ние­вую ка­ст­рю­лю с пе­ре­ки­сью, бы­ло не­воз­мож­но. При­шлось при­знать, что на­ших сил не­дос­та­точ­но, нуж­на по­мощь.
В но­яб­ре 1943 го­да я со­ста­вил опи­са­ние ап­па­ра­та, Ге­на тща­тель­но вы­чер­тил все уз­лы, и про­ект от­пра­вил­ся в Мо­ск­ву — в От­дел изо­бре­те­ний мор­ско­го фло­та.
С это­го дня мы жи­ли по­чтой. И не столь­ко обыч­ны­ми пись­ма­ми, сколь­ко те­ле­грам­ма­ми. Мы бы­ли уве­ре­ны, что не се­го­дня-зав­тра при­дет вы­зов. Что-ни­будь вро­де: «По­здрав­ля­ем по­бе­дой. Не­мед­лен­но вы­ле­тай­те. Соз­дан спе­ци­аль­ный ин­сти­тут ва­шим ру­ко­во­дством».
Те­ле­грамм, од­на­ко, не бы­ло. Пи­сем то­же. Мы по­сы­ла­ли за­про­сы: один, дру­гой... На­ко­нец, уже в на­ча­ле 1944 го­да, от­вет при­шел. Ко­рот­кая, от­пе­ча­тан­ная на ма­шин­ке бу­маж­ка. Су­хое пе­ре­чис­ле­ние не­дос­тат­ков: от­сут­ст­вие ав­то­ма­ти­че­ской ре­гу­ли­ров­ки, не­воз­мож­ность ра­бо­тать в пе­ре­вер­ну­том по­ло­же­нии, и так да­лее. Но боль­ше все­го дос­та­лось пе­ре­ки­си: она-де до­ро­га, чрез­вы­чай­но не­ус­той­чи­ва, взры­во- и по­жа­ро­опас­на.
Тут мож­но бы­ло спо­рить. Но в кон­це при­во­дил­ся рас­чет. Обыч­ный бал­лон, в ко­то­ром 300 лит­ров ки­сло­ро­да, ве­сит 5 ки­ло­грам­мов. Для по­лу­че­ния то­го же ко­ли­че­ст­ва га­за нуж­но 3 ки­ло­грам­ма 33-про­цент­ной пе­ре­ки­си. Вес ап­па­ра­та (двух бач­ков) для хра­не­ния и раз­ло­же­ния пе­ре­ки­си — не ме­нее 1,5—2 ки­ло­грам­мов. Так что вы­иг­ры­ша в ве­се пред­ло­же­ние ав­то­ров не да­ет. И, сле­до­ва­тель­но, ин­те­ре­са не пред­став­ля­ет. А по­то­му пред­ло­же­ние от­кло­ня­ет­ся.
Шло вре­мя. Мы кон­чи­ли шко­лу, по­сту­пи­ли в Ин­ду­ст­ри­аль­ный ин­сти­тут. На один и тот же фа­куль­тет. На ме­ха­ни­че­ский. Хи­мию мы и так зна­ли не­пло­хо. А кон­ст­руи­ро­ва­нию нуж­но бы­ло учить­ся.
Нет, мы не за­бы­ли ска­фандр. Мы ду­ма­ли о нём по­сто­ян­но. Но спо­рить про­тив рас­че­та бы­ло не­воз­мож­но. Пе­ре­кись 33-про­цент­ной кон­цен­тра­ции не име­ет пре­иму­ществ пе­ред сжа­тым ки­сло­ро­дом.
В на­ча­ле 1947 го­да Ге­на встре­тил в жур­на­ле упо­ми­на­ние о 50-про­цент­ной пе­ре­ки­си. По­том я на­шел за­мет­ку о 70-про­цент­ной. И, на­ко­нец, поя­ви­лась ста­тья, где чёр­ным по бе­ло­му бы­ло на­пи­са­но, что нем­цы к кон­цу вой­ны ис­поль­зо­ва­ли пе­ре­кись во­до­ро­да кон­цен­тра­ции 80 про­цен­тов.
Уже са­ми по се­бе со­об­ще­ния за­слу­жи­ва­ли вся­че­ско­го вни­ма­ния. Но ещё боль­ше за­ин­те­ре­со­вал нас тон, ко­то­рым те­перь пи­са­ли о пе­ре­ки­си. Тон был яв­но та­ин­ст­вен­ный. Ав­то­ры про­зрач­но на­ме­ка­ли, что о при­ме­не­нии окис­лен­ной во­ды им из­вест­но та­кое... Ко­ро­че, толь­ко со­всем уж бес­чув­ст­вен­ный че­ло­век мог ос­тать­ся спо­кой­ным, ко­гда пе­ре­кись — на­ша пе­ре­кись! — из без­обид­ной «па­рик­махер­ской» жид­ко­сти пре­вра­ща­лась в «стра­те­ги­че­ское сы­рьё»...
Эти ста­тьи бы­ли по­след­ней ка­п­лей. Не очень глу­бо­кая ча­ша на­ше­го тер­пе­ния пе­ре­пол­ни­лась. Мы ре­ши­ли дей­ст­во­вать.


[1] ЭПРОН — экспедиция подводных работ особого назна­чения.

 

Алфавитный указатель: 

Рубрики: 

Subscribe to Comments for "Властелин Окси-мира Ч.1"