Размещено на сайте 19.06.2008.

ПРЕДИСЛОВИЕ КАФЕДРЫ ПРОГНОЗОВ

Добрый  день, уважаемые  читатели!

6 июня в  С-Петербурге в  рамках проходящего  международного экономического форума  прошёл круглый  стол

Кафедра  Прогнозов журнала «Методолог» была  приглашена  на это мероприятие, за  что  искренне  благодарит Комитет экономического развития, промышленности и торговли г. С-Петеребурга и хотела  бы  с  вами поделиться  своими  впечатлениями  от этого мероприятия и привести  стенограммы  некоторых выступлений, которые там прозвучали.

Я вынес  оттуда  ощущение  позитива, ощущение  экономического подъёма, который  происходит в  стране  и это  не  может не  радовать, согласитесь.

Больше всего мне запомнились выступление  министра образования и науки РФ  г. Фурсенко А.А., в котором была сформулирована  главная, на  мой  взгляд,  мысль о том что, инновационную экономику без рисков построить нельзя, но идти на эти риски необходимо.

И  второе – выступление Артёма Юхина, вице- президента компании «Тройка диалог», в котором  было обсуждение  реальных существующих сегодня  проблем венчурного финансирования. Из этого  выступления  я  понял, что потребность в первичной оценке инновации с  позиций  реальности или  вероятности успеха – велика.

Г.Юхин  сетовал на отсутствие  института экспертизы   "реальности инновации", что меня как   человека, увлечённого на протяжении многих лет исследованиями по ЗРТС  заинтересовало  крайне  остро...

Выступление  Артёма Юхина показалось мне настолько интересным, что мы  договорились  с ним  о специальной встрече  на  страницах будущих выпусков Кафедры Прогнозов.

Предлагаем вашему  вниманию стенограммы  выступлений, которые  мне запомнились.

Думаю, что  всё  у нашей  страны  получится.

Приятного чтения,
Ведущий рубрики Кафедра Прогнозов,
Юрий Даниловский.

Я думаю, что точно не следует сегодня говорить о результатах, хотя они и есть. Я бы сказал о тех проблемах, которые есть в стране. И я думаю, что сегодняшний главный ограничитель в инновационной экономике – это не деньги. Деньги в стране все-таки есть. Я думаю, что это психология. Это определенные психологические барьеры, причем эти психологические барьеры сегодня наиболее ярко проявляются не на уровне разработчиков, хотя и там тоже они есть, а на уровне чиновников. Но прежде, чем уделить этому время, я бы сказал о нескольких конкретных проблемах, тенденциях, и может быть, шагах, которые можно преодолеть, которые, наверное, все присутствующие знают. Я постараюсь их сформулировать.

Первая тенденция, которая является достаточно негативной, это то, что преувеличение бюджетного финансирования научной инновационной сферы происходит не  так как  задумывалось. Бюджетные  средства должны обеспечивать  катализацию процессов привлечения внебюджетных средств, а на деле происходит замещение внебюджетных денег бюджетными. Очень опасная тенденция, из-за которой деньги, которые вкладываются из бюджета в науку, в инновации, на сегодняшний день все еще не достаточно все-таки заметны. А вот доля внебюджетных средств – она абсолютно неприемлема и она падает.

Втора вещь – это определенные проблемы с конкурентоспособностью, как российской инновационной экономики, так и сектора исследований разработок.

Есть решение этой проблемы -  наверное, ведение более активных конкурсных процедур, причем конкурсных процедур не только на уровне конкретных проектов, но и на уровне научных институтов. Институты сильные есть. Они есть в науке. Они есть, кстати, на стыке науки и образования. И, наверное, эти институты должны рассчитывать на большую долю, на большие возможности, на большую поддержку со стороны бюджета, чем, ну скажем так,  среднюю по всей науке, по всем инновациям.

Это же относится и к конкурентоспособности на международном уровне. И в этом плане мы считаем принципиально важным более активное вхождение России в целом в международные программы, в частности седьмую рамочную программу. Я могу сказать, что на сегодняшний день начаты официальные переговоры о том, что Россия будет ассоциированным членом седьмой рамочной программы Европейского Сообщества, что позволит гораздо активнее участвовать не только в реализации каких-то работ, но и в выборе тематик и в формулировании тех направлений, по которым должна развиваться европейская наука, европейские инновации в целом.

Далее. Существуют существенные проблемы с российским законодательством. Вообще мы в таком вопросе, как права интеллектуальной собственности, очень много уже сделали. Принята 4-я часть Гражданского кодекса. Сейчас в первом чтении принят закон о технологиях.

В принципе, в законодательстве прописано, что технологии, даже созданные за бюджетный счет, должны принадлежать разработчикам. Должны принадлежать бесплатно. Но до сих пор существует достаточно серьезные психологические барьеры. Они существуют и в наших фискальных органах. Они существуют и среди разработчиков. Неготовность взять и воспользоваться.

Наверное, это самая главная вещь. Но помимо этого барьера ментального нам  нужны новые изменения, дополнения в гражданский бюджетный кодекс. Я не знаю, будет ли Аня говорить об этом, но в любом случае мы с Марком считаем, что должны быть сделаны следующие шаги, в том числе и шаги, связанные с возможностью научным образовательным институтом создавать вокруг себя инновационные, так сказать, пояса, инновационные компании. Причем делать это абсолютно прозрачно, внося в эти компании свою интеллектуальную собственность. И контролируя ход развития этих компаний, и получая за счет этого прибыль.

Нуждаются в редакции законы о размещении  заказов на поставки товаров для государственных муниципальных нужд. Сегодня эти законы ориентированы на весьма традиционные закупки, стандартные. И не всегда эти законы дружелюбны по отношению к конкурсам на проведение научных работ. Предложения такие тоже есть. Я думаю, что мы должны определенные изменения производить.

Далее. Мы должны больше внимания уделять стратегическим приоритетам. Сегодня идут работы по созданию долгосрочных прогнозов технологического развития до 2025 года. И уже ясно, что должно быть более жестко выделены приоритеты. Эти приоритеты, наверное, можно разделить на три группы.

Одна – это та группа, где государство несет непосредственную ответственность за развитие. Это оборона, здравоохранение, образование.

Вторая группа – это те приоритеты, которые востребованы бизнесом, но риски развития этих направлений - они сегодня для бизнеса неприемлемо высоки. Ну, например, создание атомных реакторов нового типа, это развитие, например, экологических направлений. Эти направления абсолютно интересны с точки зрения бизнеса, но они будут реально интересны через какое-то время. И государство должно в них участвовать.

И, наконец, третье направление, в этом мы тоже должны принимать участие – это создание новейшей технологической базы, формирование которой лежит за пределами традиционных горизонтов планирования коммерческой деятельности. К этому относятся нано технологии. Я думаю, что об этом специально будет говорить Андрей Борисович Малышев.

А вот закончить я хотел бы вот чем. Есть такой роман фантастический А. Азимова «Конец вечности».  И он посвящен тому, что человечество научилось за счет изменения в прошлом управлять будущим. И все эти изменения были направлены на снижения рисков, на стабилизацию, на создание условий, при которых человечество не могло бы жить хуже, скажем так.

Но поскольку любое нововведение несет определенные риски, эти риски последовательно уничтожаются. Там конкретные примеры приведены. Там уничтожалась ракетная техника, уничтожалась атомная энергия. И в результате человечество попало в ситуацию, когда оно потеряло возможность развиваться. Я могу сказать, что инновация – это всегда риск. Но если не рисковать, то сделать ничего будет невозможно.

Сегодняшнее законодательство в значительной степени ориентировано на то, чтобы снять максимальный риск, чтобы обеспечить стабильность. Наверное, на каком-то этапе это было правильно. Но когда мы сегодня связаны по рукам и ногам, когда мы не можем в принципе сделать ничего нового, то давайте понимать, что никаких шансов на реальное взрывное развитие у нас тоже не остается. Мы должны быть готовы к риску, мы должны понимать, что за этим могут стоять определенные потери. Но без этого понимания мы никогда не добьемся результатов. Я думаю, что мы должны понимать, что инновации – это риск. Но риск абсолютно оправданный. И мы должны на него идти.

Спасибо.

Ведущий Юргенс И.Ю.: Спасибо большое, Андрей  Александрович. У меня такой вот вопрос: переход от сырьевой системы,  центральной  планируемой экономики к экономике инноваций, к модернизации – это переход к другим ценностям. Потому что рынок пришел на развале центральной планируемой экономики, когда у нас ничего не было. И рынок совершенно правильно заменил вот это тотальное планирование.

 Мы сейчас переходим к другим ценностям – ценностям инновации. И это надо вопреки конъюнктуре сделать. т.е., эти ценности надо нарезать. Вот как сегодняшнее умонастроение нынешнего правительства, нынешнего президента, премьер-министра и Вашего министерства, например, вот в этом смысле – как Вы себя чувствуете, когда появляются учебники, где больше про религию, ортодоксальность православия, возврат к прошлому величию, и чуть меньше инноваций? Есть такая дихотомия, как говорится, есть ли такой конфликт?

Фурсенко А.А.: Мне кажется, что в каком-то смысле я предварил Ваш вопрос своим ответом. Учебники появляются разные. И, наверное, хорошо, что у нас появляются разные точки зрения, разные учебники.

Я еще раз повторяю: мы должны психологически перестроиться и понимать, что мы сегодня имеем право на серьезные шаги равных рисков. Вот не случайно наш круглый стол посвящен не только инновациям, а посвящен и венчурным инвестициям. Венчур – это не афера. Есть разница. Афера и авантюра – это разные вещи. На авантюру иногда надо идти. Нельзя идти на аферу. Я думаю, что мы сегодня готовы, у нас есть определенный запас устойчивости общества, экономики. Мы должны сегодня идти вперед и рисковать. Мы должны понимать, что не будет 100%-ного успешного результата. И к этому не надо стремиться. Надо понимать, что те результаты, которые мы получим в рамках таких достаточно серьезных шагов, они окупят и неудачи в том числе. К этому надо приучать молодых людей. И у меня ощущение, что книжки, которые учат этому, тоже сегодня в России издаются в широком понимании этого слова. И наше министерство и в части науки, и в части образования именно на это нацелено. Причем я могу сказать – не только наше министерство. Я сижу рядом с представителями министерства экономического развития, и я могу сказать, что мы в полной мере являемся союзниками.

Юргенс И.Ю.: Спасибо большое, Андрей Александрович.

Вопрос ведущего: Денег много, проектов мало. Не являетесь ли вы здесь заложниками ситуации и не перекупаете ли вы акции, снижая тем самым эффективность венчурных инвестиций для частных инвесторов?

Юхин А.Л.:  Спасибо за вопрос. я, наверное, с него и начну. Сейчас я сидел и лихорадочно думал, как за 5 минут затронуть очень многие темы, которые уже были затронуты, и каждая из которых требует круглого стола, т.е. начиная с законодательства, начиная с инфраструктуры.

Тут каждая тема требует отдельного круглого стола. Я сделаю несколько ремарок и начну с ответа на Ваш вопрос. Я хочу построить свое выступление с развенчивания  некоторых мифов.

Несколько месяцев назад я был в Лондоне на венчурной конференции, посвященной поднятием денег венчурными фондами.  И не верил своим ушам, потому что большинство выступлений были такими: у нас в Европе предприниматели совершенно не готовы к венчурному финансированию. У нас нет духа предпринимательства у ученых. У нас большая проблема с тем, что необходимо  коммерциализировать то, что у нас называется НИОКР…

В общем, если заменить слово «европейский» на «российский», то мы услышим собственно тот миф, который существует здесь, что вкладывать не во что. Что проектов вообще нет. Что хоть и очень много денег, но существует дефицит проектов.

Хочу сказать, что «Тройка Диалог» - коммерческая компания. Мы, собственно, представляем бизнес.  И мы начали заниматься венчурным финансированием чуть больше года назад не потому, что нам нужно как министерству образования науки поддерживать науку и у нас есть какая-то социальная функция. Не потому, что нам нужно стратегически развивать страну, и у нас нет такой функции, которая возложена на гос. корпорацию, на РВК (Российская венчурная компания»).

Но мы пошли туда  ровно потому, что считаем, что рынок объективно созрел. И если проследить, как быстро развивался наш рынок с 90-х годов до текущего момента, то в очень сжатые сроки мы осваивали все более сложные механизмы.

Венчурный бизнес – он очень трудоемкий. Он очень сложный. Если говорить, например,  о становлении фондового рынка в 90-м году или говорить о кредитах, которые буквально за 5 – 7 лет дошли до малых компаний, то вот сейчас рынок созрел до того, чтобы инвестировать в инновацию.

И это действительно так.  Мне хотелось констатировать, что это не дань моде, это не потому, что государство выделяет большие деньги. Действительно рынок созрел. Другое дело, что механизм очень сложный и трудоемкий. И очень многие инвесторы, частные банки за последние 5, а может и 10 лет,  наступили на грабли очень много раз. 

Я хочу сказать, что к нам приходит очень много проектов. Иногда волосы становятся дыбом. Когда приходит предприниматель – это реальная история – и начинает рассказывать про то, что Эйнштейн ошибался: я подкорректировал теорию относительности, теорию гравитации. И я создам установку термоядерного синтеза в ближайшие 1.5 года. Это смешно.

 Но когда оказывается, что он пришел за вторым финансированием и уже получил 1.5 млн. и истратил за последний год, то это не смешно.

Тогда он достает из портфеля много бумажек, мнений экспертов, уважаемых экспертов, членов-корреспендентов АН и т.д. – это не смешно. Где уважаемая организация зарегистрировала гравитационное поле электронов и т.д. За 200 тыс.долларов они черта лысого зарегистрируют. 

И вот возникает проблема экспертизы и проблема квалификации инвесторов. Понятно. Что когда банкир начинает инвестировать в отдельные проекты, не имея ни какой-то базы для того, чтобы делать экспертизу. Нет возможности для того, чтобы сидеть в компании и помогать становиться, ей устраивать каналы продаж и т.д., то получаются грабли.

Поэтому рынок созрел до следующего инструмента, во-первых, до прямых инвестиций, а не до кредитов. Венчурные инвестиции как частная форма прямых инвестиций – это новый инструмент.

Люди поняли, что нельзя выдавать кредит без залога. Нельзя выдавать кредит под идею. Нужно становиться партнерами. Это принципиально новый инструмент.

Кроме того, в отличие от прямых инвестиций, где раз в квартал инвестор приходит на совет директоров и смотрит, как идут продажи, в венчурном бизнесе все не так. Там нет никаких продаж. И там надо постоянно и ежедневно участвовать.

Поэтому я хотел развеять второй миф, что все очень просто. Мы сейчас придем во все институты, академии наук или во все ВУЗы, прочтем лекции ученым, как писать бизнес-планы, и у нас экономика станет инновационной.

Когда ко мне приходят ученые с хорошо написанным бизнес-планом, то я понимаю, что он либо посредник, либо жулик. Не нужно ученых учить писать бизнес-планы. Ученые должны заниматься наукой. 

С другой стороны, не надо ждать, что венчурные фонды – большие фонды. Прибегут и будут финансировать лаборатории. Будут сидеть вместе с доктором наук и думать, куда бы технологию внедрить для того, чтобы она работала.

Ответа простого нет. Мы тут говорили, что есть две стороны – разработчик и заказчик. На самом деле, тут не две стороны, а много сторон. И то, что мне хочется отметить, что сейчас созданы все вот эти колесики этого сложного механизма, все элементы пазлов.

Существует уже очень много разных животных, разных родов войск. Есть ангелы-инвесторы, есть инкубаторы. Есть инкубаторы, созданные сверху. Есть инкубаторы, созданные снизу.

Что самое важное и чего не хватает, т.е. какие проблемы? Проблем очень много. В первую очередь, не хватает времени. Нужно подождать, чтобы все эти колесики правильным образом зацепились и закрутились. Чтобы это было быстрее, очень важно, чтобы у всех были расписаны роли.

Самое плохое, если вся футбольная команда будет веселой гурьбой бегать за мячом вместе. Нужно расставить их по полю. Если у нас госкорпорация, РВК, венчурные фонды, ангелы-инвесторы будут бегать за одними и теми же проектами, пытаться заниматься теми же исследованиями, прямыми инвестициями,  то это пример того, что будет, если вся команда будет бегать за одним мячом.

Я чуть-чуть вступаю в полемику. Я не считаю, что  в среднесрочной перспективе правильно, чтобы РВК занималась прямыми инвестициями. Или чтобы госкорпорация … занималась прямыми инвестициями. Это неправильно. И РВК, и ГК – это гигантские инвесторы. Это фонды фондов. Они должны купить инвестиционный билет во всех темах. Для этого они должны быть фондом фондов.

Совершенно понятно, что проблем много. Даже не хочется о них говорить. Но позитив заключается в том, что невероятно быстро все развивается. От федеральных целевых программ до всех институтов развития, которые сейчас созданы, и как они создаются очень правильно. И хотелось, чтобы и дальше так было.  И не изобретали велосипед.

Я знаю, что активно используется опыт израильский, скандинавский. И опять же хочется вернуться к началу выступления по поводу скепсиса, который существует, и по поводу того, что проектов нет, денег много и т.д. когда я говорил про лондонский форум, после всех этих выступлений выступил представитель очень известного фонда.

Он сказал: ребята, европейский венчурный фонд! Вы все время равняетесь на американский фонд. А посмотрите за 5 последних или 10 лет, какие фонды показали возврат от инвестиций положительный, неотрицательный. Те фонды, которые пошли в Китай, в Индию, в Бразилию, в Россию, в Восточную Европу.

Посмотрите на те сделки, которые стали самыми известными в венчурном мире. Они откуда? Из Эстонии, Восточная Европа, или те, которые делаются в Израиле, Америке. Я уже не буду говорить о том, что очень важно, здесь было подчеркнуто, в … технологическом институте есть такая шутка: что такое математика? – Математика – это предмет, который русские преподают китайцам в американских институтах. Я хочу сказать, что в Израиле все то же самое прошли за 15 лет. И тут будет выступать Игал Эрлих, который является создателем программы «Йозма». Люди закончили те же самые физтехи, баумановское, МГУ. тТ.е., говорят с нами на одном языке. И все это прошли и за 15 лет построили. Так почему же мы не построим?

Наверное, все.

Ведущий: Спасибо, Артем. У Вас было очень яркое выступление.

В тексте сохранены авторская орфография и пунктуация.