Моногорода: болезнь не там, где боль

 

Работа Сергея Чернышева традиционно отличается системностью в самом высоком значении этого слова. Работа эта, внешне простая, но удивительно трудная при ближайшем с ней знакомстве - формулирование внятных ответов на два исконных российских вопроса – «кто виноват» и «что делать».  Несмотря на то, что внешне, на бытовом уровне, причины сегодняшних неудач и неурядиц давно определены, довольно непросто выстроить внятную и «инструментально отзывчивую» причинно-следственную цепочку, позволяющую поставить реальные задачи, решаемые сегодня, сейчас, при нынешнем менеджменте, финансах и менталитете руководства.
«Советы Бальзаминова», которыми мы горазды заочно, о своих кухонь или блогов забрасывать начальство разных уровней обычно не выдерживают столкновения с грубой действительностью. Найти «правильное место» – это еще полдела, люди, работавшие с причинно следственным анализом, понимают что разрезать можно в любом месте и это когда-нибудь приведет к снятию видимой боли. Надо найти место минимального воздействия, уподобиться тем специалистам из Азимовского «Конца вечности», которые искали минимально необходимые воздействия, приводящие к максимальным ожидаемым реакциям, прекращению нежелательных линий развития.
Найти такие области здесь и сейчас – трудная задача, дополнительно усложняемая нашим собственным присутствием в ситуации, зависимостями, традициями, страхами, ограниченностью понимания, недостатком информации. Однако поиск идет, хотя коридор возможных решений сужается с каждым днем. Публикуемый материал не дает рекомендаций, скорее фиксирует взгляд на одном из возможных направлений построения сценария развития. В то же время понятно, что ориентация на моногорода не станет рычагом, способным поднять страну, хотя бы в силу своей малой тиражируемости.
Решение задачи оптимального включения носителей инструментов решения задач, профессиональных пользователей этими средствами  в модернизационную  инфраструктуру – один из важных моментов развития, за который мы несем полную ответственность. Проработки концепции «региональных «Центров решения задач», их обсуждение за последний год с руководителями самых разных уровней, показало в целом позитивную реакцию регионов, территорий. Проверка боем только начинается, она как всякое новое дело требует от участников огромной самоотдачи и готовности на ходу преодолевать возникающие препятствия. Эта работа требует новой практики, учета сегодняшнего опыта хозяйствования, многофакторного прогнозирования. За нас ее точно никто не сделает.
Вопрос в том, способны ли ее качественно сделать мы, и кто именно будет объединен к моменту решения в это «мы». Ответ даст лучший оценщик решений – Время.
Редактор
 
Моногорода: болезнь не там, где боль
Сергей Чернышев, директор Русского института
 
Так что же делать с моногородами? Выход прост как правда – градообразующие предприятия не должны останавливаться.
http://www.expert.ru/i/spacer.gif
Мы с коллегами вернулись из уральского моногорода, куда ездили с заданием двух министерств.
А перед моими глазами другой моногород, на Нижней Волге, где рос и окончил школу, где трудились родители. В Ахтубинске градообразующее предприятие – Летно-испытательный центр министерства обороны имени Чкалова. Центр получал экспериментальные образцы самолетов, никогда не отрывавшиеся от земли, а отдавал их в армию облетанными, с полным комплектом документации. Типичный работник предприятия – Плюшкин, летчик-испытатель, дочь которого училась в нашем классе. Регулярно по долгу службы он падал в штопор. Для непосвященных: даже на серийном самолете это критический, смертоносный режим. Он выходил с утра на работу, вновь и вновь вводил необученную машину в штопор, а нападавшись за год, уходил в «медвежий» отпуск – на целых два месяца.
Моногорода не исключительны, а типичны для нашей страны, долгие годы они вызывали не жалость, а зависть. Все как один мои одноклассники поступили в столичные вузы (в среднем по стране в том году – 29%), трое из них – на физтех, с ходу, без блата и репетиторов. Многие жены летчиков и инженеров заканчивали мед— и педвузы, потому в школах и больницах был высокий кадровый конкурс. Город жил целостным организмом: на земле и в небе все трудились рядом, знали друг друга и понимали, по будням было производственное товарищество, а по выходным – человеческое. Мы не знали проблем со смыслом жизни. Взрослые работали на переднем крае науки и технологии, отвечали за безопасность страны. С обрыва, где во взмахе застыло крыло Икара, памятник погибшим испытателям, открывался влекущий простор волжской поймы, вотчины рыболовов и охотников.
Первый удар по Ахтубинску нанес не рынок, а пресловутый хрущевский «волюнтаризм». Никите Сергеевичу из всей стратегической триады приглянулись именно ракеты, и за короткое время авиационная отрасль просела. Город как-то притих, реже слышались сейсмические удары самолетов, вспарывающих звуковой барьер. Но вскоре, благодаря вьетнамской войне, стала проясняться новая роль авиации в локальных конфликтах. Было принято авральное решение догнать и перегнать. Как водится, любой ценой. И мимо наших окон повезли вереницы гробов – хоронили испытателей…
Во второй раз Ахтубинск упал в начале 90−х. Десять лет прозябал без бюджета. А сегодня опять живет.
Проблема моногородов превратно понята и поименована. Это как остеохондроз: болит не в том месте, где реальная проблема, ноет меж региональных ребер, а проблема в федеральном позвоночнике. Компрессы, горчичники, уколы бесполезны, нарушения в хребте и костном мозге национального хозяйства. Корень проблемы моногородов никакого отношения к самим городам не имеет.
В России происходит институциональная смена типа собственности. У каждого предприятия появляется частный хозяин. А регулирующие инстанции, системы проектного и программно-целевого управления новые большевики упразднили. Но такая экономика XIX века, нынче уместная разве что в сельве и саванне, рвет в клочья длинные цепи производственной кооперации – столетие назад это разъяснил еще Веблен. В лучшем случае цементный завод выпиливается из тела пикалевского комбината и втыкается в простейшую кооперацию – цементный холдинг Гальчева. Что за дело ему теперь до заморочек со шламами из отходов нефелинового производства?
Мысль не в том, будто при социализме хорошо, а при капитализме плохо. Понятно, что приватизация мыслилась и как решение проблемы неэффективных производств. На длинных цепочках добавленной стоимости, простроенных вдоль цепей и сетей технологических переделов по производству сложного оборудования, нерентабельными гирями висли советские заводы-нахлебники. Была надежда, что новые хозяева станут экономить на издержках, наводить порядок. Но пикалевский завод в помойку превратили уже при участии частной собственности…
Ожидания, что можно раскассировать ткань развитого хозяйственного организма до уровня клеток, а рынок сам заменит больные на здоровые и сошьет все на манер живой и мертвой воды – из области не научной фантастики. Любой разрыв в сети поставщиков и потребителей промежуточных продуктов парализует целые цепочки предприятий, подобно застрявшему трамваю. Новорусские проторговалась, а у целой отрасли чубы трещат.
В отчаянной попытке выжить многие предприятия перемкнули свои связи с распадающегося отечественного хозяйства на мировое. Но такая анархическая «глобализация второпях» принесла сверхзависимость от внешнего рынка – не только нефть тому виной. Здесь нехитрая разгадка того обстоятельства, что при кризисе мирового рынка мы падаем не просто вместе, но глубже него.
Так что же делать с моногородами? Предлагаемый рецепт простотой превосходит воровство: давайте уменьшать их зависимость от крупных предприятий… Уж не повредились ли мы коллективным разумом на почве кризиса? Вот и у автомобиля критическая зависимость от одного двигателя – давайте понаставим еще запасных, маленьких. Да и сердце, кстати, одно.
Выход прост как правда. Если речь не идет о естественной смерти производства – градообразующие предприятия не должны останавливаться. Здесь Родос российских преобразований. Здесь, а не в нью-сколково востребованы главные инновации – управленческие, институциональные, нужны проектные технологии и стандарты, современные экономические инструменты. Проблема по плечу стране – только не стоит переваливать ее на муниципалитеты с губерниями и бессонную, как конвент, комиссию Шувалова.
Конечно, унылые бараки, облепившие забор индустриального монстра с чадными трубами, вереницы безработных, что тянутся через проходную после каждой модернизации – дань прошлому. Востребованы и малый бизнес, и муниципальное краеведение и гражданская активность. Но крупное, современное предприятие может быть благом, а не злом для поселения. Оно формирует критическую массу умных и энергичных людей, дает корпоративный университет, новые технологии и стандарты управления, каналы транспорта и связи, внимание федерального центра, магнитом притягивает инвестиции и инновации. Такое предприятие – окно в современность, единица постиндустриальной экономики, сетевой узелок всемирности. Моногород – не диагноз, а привилегия.
 

 

Алфавитный указатель: 

Рубрики: 

Комментарии

Re: Моногорода: болезнь не там, ...

В Америке тоже есть моногорода. В одном из них я регулярно бываю по работе. Городок этот населяют тысяч 15 или 20 жителей, из которых более половины работают на предприятии, носящем то же имя, что и сам город. Предприятие было основано полтора столетия назад вместе с самим городом - как раз недавно праздновали юбилей.

С учетом этой иной действительности, полностью подтверждаю главный вывод статьи: моногород - это привилегия, а не недостаток. Там живут особенные люди, которых, как и у Вас, связывают не только рабочие будни, но и выходные и праздники. Правда, гробов там пачками не вывозят: Америка не то место, где делают "прогресс любой ценой", уж что-что, а цену там читать умеют, и цену человеческой жизни - как ни кощунственно это звучит - в том числе. Быть может, поэтому Америка за жизнь погибшего в авиакатастрофе пассажира платит родственникам на ДВА-ТРИ ПОРЯДКА больше, чем Россия, в которой жизнь человечкская считается якобы "бесценной" - что означает по сути "бесплатной"...

В связи с этим, всецело поддерживаю и второй вывод: надо искать, как добиться максимального результата минимальной ценой. Между прочим, та самая тризовская формула идеальности...

Re: Моногорода: болезнь не там, ...

llenarra wrote:
Как то становится грустно после таких постов...

Приношу извинения, есль я своим постом навеял Вам нежданную грусть...

Но вот какая странность еще возникла: кликнув на "цитировать", я обнаружил в Вашем посте какие-то странные (причем почему-то не показываемые здесь на сайте) ссылки, одна из которых ведет на ну очень сильно "завирусенный" сайт, а другие - на какую-то рекламу телефонов, зонтов и всякой прочей утвари. К чему Вы это упоминали - или эти сссылки сайт сам сделал, без Вашего участия?..

Так все же, не могли бы Вы пояснить, что именно навеяло на Вас грусть? То, что в Америке тоже есть моногорода, и они живут себе столетиями и развиваются, или же то, что я, такой нехороший (или еще какой бяка-бука), какую-то глупость сказанул (с кем не бывает?), или же моя скромная персона и вовсе не имеет отношения к "таким постам" (а других на этой ветке вроде бы и не было - мой был первый и он же последний)?

Заранее благодарен за разъяснения, и заранее извиняюсь, если чем Вас нечаянно задел...

С уважением,

Александр Привень.

Re: Моногорода: болезнь не там, ...

llenarra wrote:
Как то становится грустно после таких постов...

Александр, благодарю.
Связанные ссылки на рекламные сайты я в присланном тексте чутка попортил, до пояснений Ленарры.
Но интересно бы услышать комментарии знатоков жанра.

Subscribe to Comments for "Моногорода: болезнь не там, где боль"