В своей статье, посвященной такому инструменту системного подхода, как категория деятельность (эта статья  недавно (10.03.2010) была размещена на сайте Методолог), я затронул далеко не все те темы, в которых использование этой категории в анализе проблемных ситуаций приносит большую пользу.

Причем, многие из еще не затронутых тем, думаю, тоже интересны для читателей. В качестве примера хочу (в надежде на то, что статья «О категории деятельность» еще помнится читателями) пообсуждать  (с привлечением сказанного в этой статье) вопрос о том, за счет чего приумножается человеческое богатство, откуда появляется прибавочная стоимость.  

Эта тема, вроде бы, далека от тризовских проблем, но думаю, обсуждение ее окажется все же интересным и для тризовцев, поскольку:

·        все мы имеем дело с рыночными отношениями,

·        и углубление нашего понимания этих отношений, пойдет только на пользу.

«Какое там углубление?» –   могут воскликнуть  некоторые  из тех читателей, которые достаточно долго прожили в советское время. Ведь есть уже об этом множество исследований (скажем,  есть фундаментальная книга  Адама Смита), к тому же К. Маркс дал исчерпывающий ответ на этот вопрос и этот ответ является (по известному высказыванию Ф. Энгельса)  самым выдающимся научным достижением Маркса, ядром марксизма, как социального (и якобы самой-самого научного) учения (и даже шире: как особого, отличного от религиозного,  и (якобы) самого истинного мировоззрения).

Так вот, сразу же скажу, что этот ответ Маркса – не адекватен нашей социальной действительности. И дальше попробую это доказать.

Поскольку далеко не все читатели долго жили в советское время, я сначала напомню   этот его ответ. К. Маркс утверждает, что прибавочная стоимость появляется (и тем самым, человеческое богатство пополняется)  исключительно за счет того, что рабочий, выступая на рынке в качестве продавца своего труда (продавца товара, именуемого, как «рабочая сила»), своим трудом (трудом у купившего этот его товар) создает стоимость, значительно большую той, которую он получает в виде оплаты за проданный свой товар (за свой труд, работу). Причем, имелся К. Марксом в виду именно труд (т.е. некое повторяющееся однообразное действование), а не деятельность. К тому же, имелся им в виду труд  физический, а не, так сказать, умственный, иными словами, роль знаний и умений (не говоря уж о творчестве) им отодвигалась куда-то на второстепенные планы[1].

Чтобы показать   не адекватность этого Марксова ответа (не адекватность его объяснения того, откуда берется, каким образом появляется прибавочный продукт), вспомним тот исходный для анализа  проблемных ситуаций  концепт системного подхода (уже упомянутый в статье о категории деятельность), что мир живой природы принципиально отличен от мира косной природы (отличен: и по сущностным особенностям устроения своих объектов, и по особенностям их между собой взаимодействия). Чем именно отличен, подробно обосновывается в книге В. Корогодина[2].  А здесь очень коротко про это можно так напомнить.  

Объекты живого мира, в отличие от объектов мира косного:

·        и устроены целесообразно,

·        и активничают целесообразно,

и все это имеет место, благодаря единицам информации и информационным системам, в них наличествующим. Именно это (т.е. целесообразность: и  устроения живых организмов, и их активничания) обеспечивает:

·        как устойчивость  их (живых, а не косных объектов) дления (и это – несмотря на то, что эти объекты, исходя из законов косной природы, – крайне неустойчивы),  

·        так и их «умение» соответствующим «экономным» способом осуществлять целесообразные последовательности действий самого разного характера.

Повторяю, я не буду здесь и сейчас во все это углубляться, поскольку тогда придется обсуждать очень многое относительно:

·        и того, что же именно выступает в качестве продуктивных  базовых основ научного теоретизирования (исходных основ научного объяснения-описания любого чего-то),

·        и того, что адекватность  ряда  исходных концептов-онтологем физиков, используемых ими для объяснения-описания мира живой природы, низковата,

·        и многое, многое другое.

А просто обращаю внимание на следующий бесспорный факт: живые организмы могут производить-добывать материалов, средств, энергии и иного прочего (т.е. всего того, что  им необходимо для реализации их целевой функции[3]) гораздо больше, чем сами они потребляют-тратят при строительстве-добыче всего этого.

Итак,  именно  особое (целесообразное) устроение живых организмов позволяет им проявлять внешнюю активность не только для собственно добычи «пищи», но и, «заправившись» (благодаря целесообразному своему активничанию) пищей и другими полезностями, им затем удается:

·        не только снова пополнять (причем, с избытком!) запас своей пищи и других полезностей (им необходимых для, опять же, последующей «добычи»: и пищи, и этих полезностей),

·        но к тому же  еще и: спать, играть, обучаться, размножаться (а человеку еще и: познавать,  творить и т.д.).

Зафиксируем еще и следующий момент, очень важный для системного МИРОВОСПРИЯТИЯ. Именно разнообразное целесообразное активничание в общем своем итоге приводит (помимо обеспечения устойчивости их, таких объектов,  дления):

·        и к так называемой экспансии живого во все новые места косного мира (создавая там среду своего обитания),

·        и к работе механизмов эволюции живого (их «работе», приводящей, в том числе: и ко все большей многоярусности биогеоценозов, и к появлению в устойчиво длящихся биогеоценозах все более цефальных видов живого),

·        и ко многому иному.

Но не будем и в это углубляться, а просто зафиксируем тот вывод (да и наглядный факт!), что так называемый прибавочный продукт могут получать (и получают) все живые организмы (достаточно развитых их видов). Они его получают-добывают, благодаря постоянной своей внешней целесообразной (т.е.: и имеющей некие цели, и следующей неким планам их достижения) активности.

Причем, из всех видов живых организмов на Земле это свойство наиболее выражено у Человека. И у него выраженность этого свойства вышла на качественно новый уровень[4], причем,  это новое его (новое по сравнению с другими видами живого на Земле) качество им же (Человеком) постоянно развивается-обогащается.

А почему именно у такого вида земного живого, как человек, вышло это качество на новый уровень? А потому, напоминаю, что люди (благодаря наличию в них такой качественно особой от всех других видов земного живого информационной организованности, как сознание), проживая в социуме (проживая в групповом своем обще-житии):

·        не только ведут себя,

·        но и осуществляют разнообразную деятельность,

по ходу которой они:   придумывают, используют и совершенствуют еще и технические («искусственные», т.е. ими самими целенаправленно сделанные) средства добывания (и строительства) полезностей, постоянно умножая этим свои «демиургические» возможности. Причем, делает они это (т.е. придумывание и прочее):

·        не только в сфере  товарно-денежных отношений,

·        но и активничая и вне этой сферы, в других сферах деятельности.

Итак,  резюмируем.

Благодаря все новым придумкам и изобретениям[5] (благодаря такому, так сказать, антиэнтропийному  своему активничанию), людям удается с течением времени получать от этой своей активности (совершенствуемой ими же) все больший(!) «навар». К тому же, как мы уже знаем,  по мере вытеснения человека из акта деятельности все большую долю в созидании прибавочного продукта в социуме осуществляют активничающие (и функционирующие все более «автоматически») вещи, т.е. уже овеществленные наши придумки.

При этом нами  придумываемые и все более «умные» вещи-автоматы, будучи нами изготовленными, своим активничанием дают  все больший вклад в нарастающий в своих объемах прибавочный продукт!

Т.е. именно знания-умения (а не собственно само наличие у нас  внешнего активничания, труда-работы) всегда были, есть и будут той основой, тем самым фундаментальным действующим фактором, который обеспечивает:  и наше существование, и наше движение вперед.

И сейчас сказанным, ответ на вопрос о том, откуда-почему берется в социуме (при активничании в нем людей) прибавочный продукт, мы в самом общем виде уже получили.  

Все же не хочется ограничиться такой  общей констатацией, хотя и она достаточно убедительно опровергает то самое  ядро марксизма. Не хочется хотя бы потому, что  Маркс говорит не про прибавочный продукт, а про прибавочную стоимость, и имеет смысл посмотреть, не заложены  ли здесь какие-то особые смыслы?

Чтобы и с этим разобраться с системных позиций, обратимся    непосредственно к  сфере товарно-денежных отношений социума (к рынку). И  я сразу напомню, что эта сфера – лишь одна из многих сфер деятельности социума. Т.е. эта сфера, хотя в социуме и всюдна, хотя и проникает практически во все сферы социальной активности людей, но при всем при этом:

·        и ее  особенности – не есть всеобщие для социума особенности,

·        и нарабатываемые в ней оценки – есть оценки специфические, причем, они – не есть адекватное выражение высших человеческих ценностей.

Зафиксировав это концептуальное(!) для системного подхода положение[6] и отслеживая этот момент  в последующем своем анализе особенностей этой сферы активничания людей в социуме,   поведу разговор о прибавочном продукте применительно к этой  (т.е. рыночной) сфере деятельности.

Для начала  придется пообсуждать с позиций системного подхода несколько категориальных понятий и концептов, постоянно используемых в так называемой политэкономии, т.е. используемых в обще-экономических исследованиях (в таком научном направлении, которое изучает сущностные особенности товарно-денежных отношений в социуме).  

 

***

ЗАМЕЧАНИЕ

При обсуждении я исхожу из того, что экономический язык нам всем в каких-то своих основах знаком, т.е. здесь есть у нас достаточное взаимопонимание, так что мне по ходу разговора не надо пояснять все и вся.   Но все же, мне придется (для стройности последующего разговора) в начале напомнить значения некоторых общеизвестных экономических понятий (причем, ради краткости – в упрощенной их формулировке).

Собственностью, как мы помним, может быть самое разное: и вещи, и землепользование, и недропользование, и услуги, и рабочая сила (т.е. активничание человека того или иного  вида) и т.д.

Собственник же собственностью, ему принадлежащей (постоянно или временно):

·         владеет,

·         а также может ею распоряжаться и ее использовать.

Причем, факт принадлежности ему некой собственности удостоверяется некими документами (особым образом оформленными вещами-текстами).

Теперь дальше. Рынок – та сфера активничания людей в социуме, которая занята процедурами обмена собственностью путем ее купли-продажи.

А та собственность, которая обменивается в актах купли-продажи, называется товаром.

***

 

Теперь, после такого, пусть и очень краткого, напоминания, можно приступить к выяснению вопроса: где все-таки на рынке(!) прибавочный продукт (точнее, некий прибыток, прибыль) порождается.

Обсуждение начну с того замечания, что  принцип эквивалентности обмена товаров при их купле-продаже (т.е. принцип равновыгодности купли-продажи для ее акторов), точнее, то, что он на рынке в среднем соблюдается, – не подвергается сомнению (иначе люди (акторы рынка)  этого обмена просто бы  не делали). Но зато  подвергается сомнению марксово утверждение о том, что исключительным основанием этой их друг другу эквивалентности (т.е. единственной мерой-критерием равновыгодности обмена) выступает так называемая  стоимость товара.   

Для подтверждения этого «усомневания» сошлюсь сначала на то, что вопрос о том, какое именно общее свойство (общая для всех особенность) товаров[7] выступает   этой самой мерой  эквивалентности (мерой равновыгодности (для акторов рынка) обмена совсем разными товарами), –  до сих пор является камнем преткновения для всех экономических теорий. Но я не буду  углубляться в подробности этих затруднений у экономистов (в выстраиваемых ими теориях), а просто  наберусь нахальства и сразу (опуская длинную цепочку предварительных рассуждений) заявлю следующий  очень интересный вывод, усматриваемый с позиций системного подхода:

·        а)  понимание людьми того, что именно в товарах служит мерой их   эквивалентности – исторично,

·        б) в настоящее время мерой эквивалентности товаров в актах купли-продажи выступает такая всеобщая для всех товаров особенность, как их востребованность,

причем, этот вывод (наверняка вызывающий у многих  экономистов самый решительный протест, хотя сами-то они «хороший» ответ не знают), конечно же, не перечеркивает:

·        ни того, что необходимо-обязательно экономическим субъектам (акторам рынка) вести учет затрат (затрат, ушедших: и на придумку, и на производство, и на подготовку, доставку и прочее тех вещей и услуг, которые выступают на рынке товарами, т.е. которые покупаются-продаются), ведь никто из акторов рынка не будет осуществлять (за исключением каких-то особых случаев) продажу товаров за такой их эквивалент, который по величине своей ниже эквивалента этих самых затрат,

·        ни того, что в основе востребованности товаров лежат все-таки полезности тех вещей (а также: услуг и т.д.), которые выступают на рынке в качестве товаров.

Никто из системщиков против этого не возражает, но при этом  особо подчеркну тот момент в сейчас сказанном, что:

·        полезность вещи 

·        и востребованность товара, 

это – такие характеристики особенностей чего-то, которые очень значимо  между собой отличаются. Поясню сказанное, но очень коротко.

Первое. Полезность[8]  вещи (так же, как и некой услуги) всегда, так сказать, при ней. Причем:

·        некоторые вещи люди не продадут ни за какие деньги,

·        так же как некоторые вещи люди готовы создавать, не считаясь с размерами затрат на их изготовление.

Все это связано с такой особенностью людей, как наличие у них:

·        неких высших ценностей, идеалов,

·        стремления к их достижению,

да и вообще наличия у людей огромного круга интересов, не сводимых к интересам рыночным.

Второе. А вот что касается востребованности товара на рынке, то величина этой его (товара) особенности (на рынке обнаруживаемой-являемой в виде покупной (зафиксированной при покупке) цены, т.е. в виде определенного числа отданных за него денежных единиц)   –   очень конъюнктурна, вплоть до того, что:

·        некий товар может быть очень даже востребован на рынке и тогда, когда сама вещь, выступающая, как этот самый товар, вовсе не имеет полезности, а даже вредна,

·        а некая очень-очень полезная вещь, выступая на рынке, как товар, будет совсем не востребована.

Зафиксировав такие, очень существенные, различия между этими характеристиками (а заодно и зафиксировав некоторые очень значимые различия  между системным и марксистским подходами к анализу рыночных отношений), обратимся теперь к такому особому виду рыночных объектов, который именуется «деньгами». О них много чего понаписано, но, ограничиваясь в разговоре о них рамками обсуждаемой в данной статье темы, напомню, что деньги (такой специально изготавливаемый и предлагаемый на рынке  вид  вещных товаров) имеют такую ГПФ, как: «быть на рынке мерилом востребованности товаров, быть их всеобщим эквивалентом».

 

***

ЗАМЕЧАНИЕ

Здесь я должен, для достижения лучшего взаимопонимания, подняться над кругом политэкономических понятий, подняться в НС, в круг обще методологических понятий, а туда поднявшись,  напомнить, что следует различать между собой  меры и мерила.

В чем же их различия?

Любая известная мера – есть некая придуманное нами  описание (тем самым, мера: и мыслимость, и единица знания). Но мера (имеется в виду мера «настоящая», т.е. могущая выступать продуктивным инструментом анализа-синтеза) – не любое описание,  а такое, в котором перечислены:

·        и то, оценщиком-измерителем  (характеристикой) какого качества (особенности, явления, феномена) она является,

·        и то, каковы особенности у  «единиц»  (носителей, образцов) этой меры.  

А вот мерилом называется то нечто, которое воплощает (олицетворяет) собой ту или иную единицу данной меры. 

Я специально на пояснении этого различения сейчас останавливаюсь. Дело в том, что  при анализе проблемных ситуаций разобраться в том, что именно в такой ситуации  выступает: и в качестве  мер, и в качестве мерил, –  зачастую достаточно сложно[9]. Поэтому сейчас в качестве поясняющих эти различения примеров я приведу меры и мерила, используемые для таких самых-самых универсальных (т.е. используемых при описании нами любых ситуаций) понятий, как пространство и время.

Первый пример. Международной единицей меры для любой пространственной протяженности (т.е. мерой габаритов-размеров любого чего-то) долгое время выступало  описание того, что такое «метр» (одна сорока миллионная часть...). А вот мерилом (меркой) такой меры, т.е. ее эталонным (самым совершенным) воплощением-олицетворением, выступал некий металлический стержень, хранимый в Парижской палате мер и весов. К слову: в настоящее время есть для характеристики пространственных особенностей физических объектов (и их групп) и другие   меры длины (т.е. другие описания мерных единиц протяженности-длины), в том числе, меры, опирающиеся уже на описания особенностей устроения таких «маленьких» объектов, как атомы и молекулы. Причем (обратите внимание!), в качестве  мерил таких мерных единиц длины выступают уже  сложные и занимающие большой объем электронные(!) устройства. Т.е. у таких мерил, несмотря на то, что они уже и не одномерные протяженности, а  объемистые  технические устройства, несмотря на это –  та же самая (что и у стержня в палате мер и весов) основная функция, а именно: служить эталонным (образцовым) воплощением-олицетворением такой умозрительности, как единица пространственной протяженности,    единица «длины».

Теперь другой  пример, еще посложнее (и в виду большей его сложности, буду   говорить  очень тезисно). Этот пример касается описания-измерения так называемых временных протяженностей.  И сначала я кое-что напомню. Как уже говорилось в статье о деятельности, самой обобщенной и абстрактной мерой-характеристикой любой изменчивости  выступает (у нас, людей) такая умозрительность, как время. Причем, время для нас (людей) выступает, тоже как некая протяженность, т.е. нами оно воображается-представляется, аналогично пространству, как некая, тоже статическая, протяженность-дление. А так оно нам представляется, благодаря наличию в каждом из нас такой информационной организованности, как сознание, где:

·        каждое событие (каждый акт изменения из их последовательной цепочки) предстает, как говорят философы, симультанно со всеми другими событиями из этой цепочки,

·        иными словами, каждое событие (акт изменения) из некой их последовательности, в сознании рядополагается со всеми другими событиями этой последовательности, так что они все вместе образуют в сознании некую длину,  протяженность (несмотря на то, что в реальности каждое последующее событие  сменяет предыдущее, ушедшее в небытие).

Так вот:

·        из-за специфики изменчивости, из-за специфики непостоянства (специфики такой особенности любого чего-то),

·        универсальной мерой чего выступает такая умозрительность, как время[10],

приходится нам вводить  целое семейство характеристик этой меры (приходится это делать для продуктивности: и наших размышлений, и наших действий). Какие же это характеристики?

Во-первых, временная протяженность характеризуется своей минимальной единицей – мигом, тактом, моментом. И сразу добавлю: сама временная протяженность – континуальна (в нашем (житейском) ее восприятии, впрочем, как и пространственная протяженность),   т.е.:

·        единица временной протяженности, принятая за минимальную в каких-то классах деятельностных ситуаций,

·        в других классах ситуаций может восприниматься, как состоящая из множества других единиц, более «минимальных»,

и никаких ограничений на такое «дробление» нами не вводится. К слову, не вводится нами «по жизни», а вот   в некоторых физических построениях временная протяженность – считается дискретной (так физикам удобнее какие-то явления объяснять).  

Во-вторых,  вводятся еще две меры-характеристики (причем, они – уже характеристики не собственно момента, а характеристики некой череды моментов), это:  

·        и ритм, с помощью которого измеряют частоту (интенсивность) повторения неких событий (путем сравнения их интенсивности с интенсивностью какой-то другой череды, взятой за эталон),

·        и временной интервал (с помощью которого ведут так называемое исчисление времени, т.е. с помощью которого выстраиваются  различные календари, даты, часы и прочее).

Причем, и ритм, и временной интервал представляют собой некое счетное(!) (т.е. нами специально подсчитываемое) количество моментов, тем самым, они представляют собой только и исключительно некие наши знания, а именно, некие числа-количества, нами фиксируемые: и в своей памяти, и в каких-то текстах. Так что всем нам привычные часы представляют собой такие вещи, которые:

·        не измеряют какое-то автономно от всех и всего текущее и до сих пор неведомое по своей природе ВРЕМЯ[11],

·        а просто осуществляют  счет каких-то повторяющихся (и достаточно распространенных) природных (или искусственно создаваемых в специальных устройствах) явлений-событий (актов изменений).

И к слову: эталонным мерилом единицы временной(!) протяженности,  т.е. эталонным мерилом момента (а также: и ритма, и интервала) – в настоящее время  берется вполне определенная модификация таких же электронных устройств, которые служат в качестве эталонов пространственной протяженности!

Для чего я сейчас обо всем об этом, очень головоломном для понимания и вроде бы не относящимся к теме, говорю? Говорю я об этом:

·        не только потому, что такое системное понимание мер и мерил (да и пространства-времени) – достаточно непривычно, но его надо все-таки разработчику осваивать для избавления от всяких мифов  и, тем самым, для большего успеха в своей деятельности,  

·        но и для того, чтобы подчеркнуть сложность конструирования таких вещей, которые издавна именуется нами деньгами и которые должны выступать на рынке в качестве адекватных мерил востребованности.

Ведь востребованность – есть еще  труднее индицируемая латента (чистая умозрительность, нам помогающая что-то объяснить), чем даже такие абстрактные умозрительности, как пространство и время, ибо:

·        если все то, что мы характеризуем-описываем с привлечением  таких понятий, как пространство и время, сидит не только в нас, но и в нашем окружении,

·        то то, что мы характеризуем, как  востребованность, сидит не столько в самих вещах-товарах, сколько в акторах рынка, в покупателях, сидит в их головах, в их переменчивых желаниях-хотениях.

И отсюда понятно, что как ни конструируй такой вид вещей, как деньги, все равно их функция, как мерил востребованности, будет далековата от идеала.

Но я слишком увлекся общеметодологическим разговором про меры и мерила и, тем самым, отвлекся от темы статьи, пора к ней вернуться.

***

 

А вернувшись к нашей теме,  вспоминаем, что в настоящее время  деньги, это – такие вещи (вещные товары), которые  выступают на рынке мерилом востребованности  товаров любых видов.

 

***

ЗАМЕЧАНИЕ

Думается, некоторых покоробит отнесение денег к вещам. Поэтому специально на этом вопросе сейчас остановлюсь.

Здесь вещь понимается в том значении, которое я привел в своей статье «О тризовском подходе к анализу потребительских особенностей вещей»[12], где к вещам я отнес, в том числе,  и то, что мы называем текстами (это – сообщения, единицы знания, но(!) сидящие не в головах, а на тех или иных носителях и представленные там, на носителях, в каких-то  знаках).  

Какую же информацию (какие сообщения) несет нам (людям) на себе вещь, выполняющая в настоящее время функцию денег? Это:

·        а) информация о количестве еди­ниц востребованности, в ней содержащейся,

·        б) информация о своей действеннос­ти, другими словами, информация о наличии правого обеспечения ее, как мерила востребованности, тем самым, информация о наличии гарантий реализации этого количества востребован­ности для ее владельца, т.е. таких гарантий, которые обеспечивают наивысшую вероятность обмена указанной в купюре востребованности на любой товар такой же востребованности,

·        в) од­новременно в управленческом плане, это – предписание-команда (олицетворение закона), запускающая в соответствующих условиях различные экономические и властные исполнитель­ные «устройства», обеспечивающие обязательность (высокую вероятность) осуществления процедур эквивалентного обмена товарами, т.е. покрытия указанной в купюре величины востребованности ее эквивалентом в виде соответствующей по востребованности величине любого иного товара.

Итак, имея в своей собственности (т.е. владея, распоряжаясь и используя) такие вещи,  как деньги (Д_Э), я выступаю, как носитель права (т.е. “закона”) востребовать и по­лучить любой товар, равный по количеству его востребованности моему запа­су этого права, зафиксированному (выраженному) в имеющемся у меня (в качестве моей собственности!) количестве денеж­ных единиц.

Исходя из такого понимания, снимаются практически все возражения относительно вещности таких рыночных объектов, как деньги. Иными словами, деньги, будучи именно мерилом равновыгодности, всегда будут вещны, всегда будут вещно (точнее, объектно, т.е. вне нас) представлены, как бы по-хитрому (в виде «нала» или «не нала») мы эти мерила на рынке ни оформляли.

***

 

Я не буду здесь и сейчас  углубляться в вопросы:

·        об особенностях проведения  эмиссии   вещей-денег,

·        а также об особенностях  прочих мероприятий,

проводимых в социуме и  в своей совокупности обеспечивающих (должных обеспечивать) выполнение этой самой  ГПФ теми вещами, которые выступают на рынке  в качестве денег.

А   обращаю еще раз внимание на то, что вещи-деньги выполняют на рынке не только эту функцию.

Деньги (такие вещи), будучи мерилом востребованности,  одновременно выступают на рынке и воплощением-олицетворением самой  востребованности (как для некоторых людей часы олицетворяют собой само время). Иными словами,  такой вид вещей, как деньги, выступают на рынке, так сказать, чистой (т.е. не замутненной какой-то вещной спецификой) востребованностью. Только в этом и исключительно в этом (в олицетворении собой востребованности), а не в какой-то своей фактуре, заключается полезность такого вида вещей. Т.е., в отличие от всех других вещей-товаров, в  любой вещи-денежке (купюре, монете) для нас существенна не ее, так сказать, вещная фактура, а то   количество единиц востребованности, которое ею олицетворяется и которое в виде текста на ней зафиксировано. А так это в любом эмпирическом социуме получается потому, что:

·        имея в собственности некоторое количество вещей-денег (тем самым, определенное количество  и денежных единиц, и единиц востребованности),

·        мы    имеем право  приобрести любой товар с тем же количеством востребованности.

Это – наше право, и это право  нам гарантируют (обеспечивают) такие действующие в социуме властные регуляторы, как: и закон, и обычай, и властные учреждения социума (не собственно рынка, а социума!).

Сказанное сейчас про эквивалентность обмена и про деньги (про их функцию на рынке и про их полезность, как вещей) позволяет нам продолжить поиск ответа на то, где есть возможности получения в актах купли-продажи (т.е. в сфере рыночного активничания людей) некой прибавки,  дохода-прибыли.

И продолжая этот поиск,  обратим теперь внимание на такую экономическую категорию, как капитал, категорию знаменитую, выступающую для многих, как символ обогащения, символ обязательного (непременного) получения прибыли.

Но нам-то уже понятно, что собственно вещи-деньги (точнее, некоторое количество денежных единиц, наличествующих в чьей-то собственности) сами по себе – не прирастают в своем количестве. И потому сам факт накопительства денег[13], сам этот факт, хотя и выступает, как значимое экономическое событие в сфере рынка, т.е. выступает, как событие, могущее сказаться (и значимо сказывающееся) на состоянии: и их собственника, и всей экономической жизни[14], но при всем при этом, о капитале, понимаемом, нами (системщиками), как:

·        и особое «состояние» накопленных денег,

·        и их особое «употребление», –

речь еще не идет.

Дело в том, что деньги (такие вещи) сами по себе – пассивны, лежат себе и лежат. А вот прирастить некое количество денег (тем самым, обратить это накопленное денежное количество   в собственно капитал) может только их собственник (или временный их владелец), причем, прирастить он их может лишь тогда, когда он их использует определенным образом, скажем:

·        либо организуя в социуме некое эффективное хозяйство (путем покупки на рынке за счет этих денег необходимых «ингредиентов» и т.п.),

·        либо повышая (то же через какие-то покупки на рынке) эффективность функционирования уже длящегося хозяйства,

·        либо перепродавая на рынке какие-то товары,

·        либо осуществляя на рынке различные финансовые услуги,  скажем:  ссужая деньги (причем, ссужая под «ссудный» процент) тому, у кого дефицит денег, и/или перепродавая разные денежные товары.

Именно в таких и подобных случаях своего употребления (т.е., по сути, в случаях вполне определенного человеческого активничания) деньги (некое их количество) выступают, как капитал.

Исходя из сказанного,    можно усмотреть два пути (и две стратегии) получения  прибыли непосредственно на рынке (непосредственно  в сфере товарно-денежных отношений-взаимодействий, в сфере купли-продажи). Это:

·        спекуляции на рынке товарами (их непосредственная перепродажа),

·        а также оказание на рынке  финансовых услуг.

Поговорим о каждом из этих путей  чуть подробнее.

Что касается получения прибыли за счет спекуляций товарами (за счет непосредственной их перепродажи), то, даже если исключить случаи прямого обмана, все равно,  получение прибыли тут возможно. Но эта возможность – вовсе не свидетельство не эквивалентности обмена в актах купли-продажи. Иными словами, и здесь прибыль, строго говоря, не возникает напрямую из самого акта-факта купли-продажи (неким актом купли-продажи осуществляется лишь фиксация, подсчет прибыли). А получение-порождение  прибыли здесь (в спекулятивной перепродаже тех же вещных товаров) зиждется:

·        на неявном оказании неких услуг (скажем: доставка товара прямо к покупателю, дополнительное его информирование и т.п.),

·        на умелом использовании сегментированности рынка (т.е. используя некие свои знания),

·        на лени и неинформированности потенциальных покупателей (т.е. за счет лучшего знания),

·        и целом ряде других факторов, непосредственно к самому акту-факту купли-продажи не относящихся.

К тому же,  и здесь получение-порождение прибыли определяется не столько неким физическим усилием, сколько усилием умственным, некой придумкой. Именно придумки позволяют получить и здесь, в перепродаже, прибавочный (для данного актора!) продукт, доход-прибыль.

Все это так. Но, все же, зафиксируем еще и следующее. Отношение в социуме к такого рода придумкам и вообще к такому пути получения прибыли (через спекуляцию товарами) – не очень-то положительное. Оно не очень-то положительное:

·        с одной стороны, потому, что при такой активности собственно в социуме мало что прибавляется,

·        а с другой стороны, потому, что очень часто получение «навара» за счет собственно перепродажи обусловлено  все-таки обманом (а говоря деликатнее:  нарушением эквивалентности обмена).

Теперь обратимся к другому пути получения прибытка непосредственно на рынке, а именно: к оказанию финансовых услуг. И в виду сложности подобного активничания, разговор про это будет подлиннее.

Начну этот разговор с того напоминания, что поскольку деньги (множество денежных купюр) – не только мера, но и «мерило» востребованности, т.е. это:

·        носители востребованности,

·        причем, носители автономные, существующие сами по себе в вещном мире, –

то у хозяйству­ющих субъектов (акторов рынка) появляется потребность в приобретении собственно  денежных купюр (как вещей-носителей такой полезности, как «востребованность»), что (т.е. владение этими купюрами) позволит затем в любой момент приобрести любые нужные товары. 

Итак, благодаря наличию у всех людей такой потребности, как получение возможности приобрести любой товар, вещи-деньги становятся:

·        не только на рынке полезными(Д_Э),

·        но и сами по себе на рынке востребованными,

т.е. там они могут выступать, как товар (Т_Д). А у акторов рынка они (т.е. собственно денежные купюры) становятся востребованными еще и с целью на­копления впрок такой собственности, как деньги (и этим самым – накопление впрок востребованности, права востребовать[15]). Но  отсюда возникает еще и потребность:

·        а) в разнообразных услугах, связанных с распределением и перераспределением денег,

·        б) в оказании услуг при собственно актах купли-продажи, что тоже связано с деньгами, и пр., пр.,

а также  отсюда  следует и то, что те услуги, которые способствуют удовлетворению потребности людей в деньгах (скажем, потребности в их: накоплении, тратах и прочего), –   тоже становятся товаром.

В чем же специфика таких товаров (их я называю  денежными), по сравнению с  вещными товарами других видов (а также: с такими товарами, как рабочая сила, как не денежная услуга и т.п.)?

Начну на это отвечать с того напоминания, что примени­тельно к собственно деньгам полная проверка (на рынке!) на их «настоящесть» (проверка того, что они –   действительно эквивалент (т.е. Д_Э) любого товара Т_i) осуществляется:

·        а) путем покупки (т.е. приобретения за вещи-деньги) любого(!) конкретного (с конкретной полезностью, которую можно “пощупать”) товара Т₁

·        и б) затем его продажи (в тех же условиях) за ту же примерно сумму денежных единиц,

т.е. «настоящесть» вещей-денег проверяется возможностью осуществления многократных циклов обменов вида: Д_Э1-Т₁-Д_Э1-Т₁…, т.е. возможностью многократного обмена:

·        востребованности, выраженной в деньгах,

·        на востребованность, выраженную в некой вещи, услуге и пр.,

и наоборот (товара на деньги).  Но этого обычно не делают, поскольку их (вещей-денег) настоящесть гарантирована властными структурами, мы на это полагаемся, в этом мы уверены (фальшивые деньги, это – отдельная песня).

Теперь  еще раз напомню  про особенности всем нам очень знакомой и привычной простейшей рыночной сделки. Самая-самая простая рыночная сделка  (простейший акт купли-продажи) представляет собой одновременное перекладывание из «кармана» одного актора сделки в карман другого:

·        в одном направлении – некоторого количества денежных единиц Д_Эi,

·        в другом направлении – некоторого количества единиц товара какого-то вида Т_i.

При этом для одного актора (приобретшего Д_Эi), это –   продажа, а для другого (приобретшего Т_i),– покупка.

И тут я обращаю особое внимание читателей на то, что только своим совершением-заключением, только таким именно событием (а не вешанием на товар некой ценовой бирки) объективируется-удостоверяется-фиксируется величина востребованности:

·        как вещей-денег,

·        так и вещей-товаров.

Ну, а если: товар – громоздкий, или это – некая недвижимость, то как тут быть? В таких случаях в карман покупателя поступает не собственно товар, а такая вещь-текст[16], которая выступает, как право собственности на товар (обозначим такой вид товара, как  Т_ДП).  

Ну, а если у покупателя не хватает денег для покупки? Тогда он их может одолжить, или предложить вместо денег какой-то залог, оцененный в деньгах, и пр.

Вот из-за наличия такого рода «вводных» в рыночных сделках (в ситуациях купли-продажи) появляются (на рынке же) так называемые денежные или финансовые: и услуги, и товары. Так их имеет смысл называть  (отличая их от всех других товаров) потому, что полезность вещей, выступающих такими товарами, тоже заключается в том, что они, как и товары-деньги, выступают только и исключительно в качестве востребованности (в качестве некоего  количества востребованности).

По ходу человеческой истории  разнообразие таких товаров разрастается и к настоящему времени в развитых странах  такого рода активничание уже превратилось в достаточно автономный финансовый рынок. Но про автономность финансового рынка поговорим  чуть позже.  

 

Обнинск, апрель 2010 г.

 

---