Размышления о возможностях такого тризовского инструмента, как системный оператор. Часть вторая, проблемная

 

Во второй части этой статьи я продолжаю обсуждение вопросов, провоцируемых уже сказанным в ее первой части (см. на сайте 04/11/09) про такой инструмент разработчика и исследователя, как СО.
Но предварительно вернусь на минутку к уже рассмотренному в конце первой части вопросу про мастерство владения тризовским инструментарием, и кое-что на эту тему добавлю, чтобы откликнуться на помещенную 05.11.09. на сайте Методолог статью А.Б. Бушуева «Методы ТРИЗ и инженерная оптимизация».
Сразу же хочу отметить, что инженерная оптимизация (почему-то противопоставляемая у Бушуева методам ТРИЗа) может пониматься по-разному, это зависит:
·        и от поставленных целей, в том числе, от степени посягательств разработчика, занимающегося этой самой оптимизацией,
·        и от выбранных критериев оптимизации.
К примеру, разрешение технического противоречия (ТП) – тоже есть инженерная оптимизация, или, скажем, такое достижение разработчика-тризовца, когда устройства нет, а функции его выполняются, – тоже есть инженерная оптимизация. Только собственника того завода, который это устройство выпускает, конечно же, такая оптимизация не устроит. Это первое, что хочется отметить.
А во-вторых:
·        постоянные нарекания по поводу того тризовского требования, что необходимо разрешать ТП,
·        даже воинственные нападки на такое требование, –
на мой взгляд, вызваны нехваткой понимания тризовских подходов, иными словами, вызваны нехваткой тризовского мастерства у людей, нападающих на ТП. А, говоря конкретнее, они не различают следующие два совсем разных типа ситуаций в деятельности[1].
Есть много ситуаций, когда мы очень даже успешно действуем, используя уже известные в данной профессии решения и рекомендации. Скажем, надо нам увеличить вместимость автобуса, мы увеличиваем (до поры до времени) его длину и т.п.
Но есть много у разработчика (да и у эксплуатационника) и так называемых проблемных ситуаций, т.е. таких, в которых мы не знаем, как поступить. И ТРИЗ здесь подсказывает, что в таких ситуациях (которые ТРИЗ определяет, как ситуации административного противоречия (АП)), надо сначала разобраться:
·        имеем ли мы дело, скажем, с нашей некомпетентностью (к примеру, с тем, что мы не тот известный способ используем и т.п.),
·        или имеем дело с объективным техническим противоречием (ТП).
И, опять же, ТРИЗ подсказывает, что в случае наличия в нашей ситуации именно ТП, наиболее эффективный выход заключается в разрешении этого ТП, т.е. заключается в творении-созидании изобретения, в сотворении ранее не известного (нового) технического решения. Если же мы попробуем в ситуациях с наличием ТП идти на какие-то компромиссы, на приспособление к нашей ситуации уже известных (в ситуациях этого же класса!) решений, то ничего хорошего при этом ожидать не приходится.
Иными словами, ТРИЗ не есть синоним слов: инженерия, проектирование, конструирование, производство и т.п., как почему-то считают многие. ТРИЗ – это вполне определенное направление познающего поиска, занятое, главным образом, поиском путей и средств (инструментов) разрешения таких затруднений (проблемных) в деятельности, разрешать которые известными способами не удается, требуется изобретение. Причем, в начале своей жизненной траектории это направление было занято поиском таких (т.е. разрешающих противоречия) средств, в основном, для инженерии, для инженерной деятельности[2], а позже расширило свой поиск, накапливая знания и умения по разрешению возникающих затруднений в других видах деятельности. И этими знаниями и умениями могут воспользоваться люди разных профессий.
Вроде бы все это достаточно очевидно. Но наскоки-то не прекращаются. Как мне кажется, причина здесь – чисто психологическая. Дело здесь в следующем. У многих ТП отождествляется с конфликтом. А тризовское требование довести ТП до предельно острой его формулировки означает для таких людей доводить конфликт до предельного обострения, что, конечно же, вызывает у них неприятие. Т.е. они просто забывают, что:
·        и предельно острое формулирование ТП,
·        и вроде бы революционные изменения в технологиях, которые при этом ожидаются,
·        и всевозможные конфликты в людских отношениях, со всем этим ожидаемые, –
все это тризовцем прокручивается в «уме», а к реализации предлагается лишь сухой остаток – техническое решение. Причем, вопрос о том, воспользоваться ли этим решением или нет – вопрос совсем из другой оперы.
Теперь, облегчив душу (накипело же), продолжу обсуждение вопросов, касающихся возможностей СО, как тризовского инструмента.
 
НАПРАВЛЕНИЕ ОБСУЖДЕНИЙ ТРЕТЬЕ: КАК ВЫГЛЯДИТ ОПИСАНИЕ ГЕНИАЛЬНОГО МЫШЛЕНИЯ «ПО Г. АЛЬТШУЛЛЕРУ» ПРИ ПЕРЕВОДЕ ЕГО НА ТРАДИЦИОННЫЙ ФИЛОСОФСКИЙ ЯЗЫК
Обратим теперь внимание на то, что для не тризовцев (особенно гуманитариев, философов) описание Г. Альшуллером гениального (эталонного, образцового по мощи) мышления[3] звучит очень уж не традиционно и потому: и не очень-то понятно, и не очень-то убедительно, ведь они рассуждают на других понятийных языках (примером такого языка может послужить недавно размещенный на сайте Методолог отрывок из книги Станислава Лема «Фантастика и футурология»).
И я сейчас попробую переложить описание, сделанное Г. Альшуллером, на язык, более понятийно близкий к тому, которым традиционно пользуются гуманитарии (но, стараясь не расплескать при таком переводе то богатство смыслов, что в его описании гениального мышления содержится)[4].
Технология по возможности полного (тем самым, совершенного) системного анализа-синтеза чего-то (какой-то выделенности-отдельности, скажем, некой: проблемы, ситуации, объекта и т.п.), выраженная (заключенная) в СО и сейчас интерпретируемая в философском плане его рассмотрения, можно конспективно описать в виде нижеследую­щих стратагем (методологем), используемых размышляющим над чем-то(!) индивидом совместно и мно­гократно ("итерационно").
·        Это:
·        апелляция к будущему чего-то (объекта, проблемы, ситуации),
·         и обязательный учет его прошлого.
·        Это – разномасштабность и разнофокусность рассмотрения, причем, не только при анализе этого чего-то, как целостности, но и при анализе его частей, т.е. это:
·        а) констатация места чего-то (проблемы, ситуации, объекта) в иерархии (в вертикали) соответствующих проблем (ситуаций, объектов), а точнее, констатация наличия: а1) собственно данной проблемы (ситуации, объекта), а2) еще чего-то, ее объемлющего, а3) а также объемлемых ею сущностей),
·        б) поиск-выстраивание иерархий «объемлемостей» и их анализ,
·        в) усматрива­ние сущности явленного во вне (внешнего) у чего-то (т.е.: у объекта, феномена, ситуации, проблемы), нами анализируемой,
·        г) поиск и анализ внутренней сущности анализируемого чего-то, т.е. особенностей его внутреннего "устройства" (скажем: его несущих конструктов, его движущих сил и т.д.), тем самым, поиск и анализ тех особенностей чего-то (скажем, той же проблемы, а с ней – и нашей ситуации), которые обуславливают сущностные особенности его «внешнего» явления.
·        Это – поиск (да и требование) полноты ассортимента (списка, на­бора) тех сущностей (функциональных частей), которые разрешают проблему (сущностно описывают проблемную ситуацию), а также поиск:
·        возможных конфигураций сущностных частей исследуемого целого,
·        их прошлого генезиса,
·        а также прогноза их будущего.
·        Это – констатация и анализ-синтез комплексности-множественности анализируемой проблемы (ситуации), иными словами, ее адресация (определение ее места, топа) в ряду (так сказать, в горизонтали) других проблем, осуществляемая в виде:
·        а) поиска и обнаружения (кроме анализируемой) еще: а1) и проблемы (или: ситуации, объекта), антиподной изучаемой, а2) и проблем (или: ситуаций, объектов), подобных изучаемой,
·        б) сравнительного анализа уже состоявшихся (да и будущих) историй анализируемых в примере СО подобных, и антиподобных ситуаций и их иерархий.
Причем, поскольку СО "удерживает" все это в целокупности и рядоположенно (как говорят философы, симультанно), то, в свою очередь, это дает возможность разработчику:
·        как прово­дить (в ходе повторяющихся циклов анализа-синтеза, идущих согласно указанным выше стратагемам СО) многократные итерации всех направлений этого анализа-синтеза, но(!) удерживая при этом в центре внимания свою проблему (т.е. окно "С."),
·        так и применять СО, как инструмент анализа-синтеза, уже к каждому(!) из рассматриваемых в окнах СО объектов (ситуаций).
Используя теперь такое (в чем-то философско-онтологическое и расширенное) описание смыслов, вкладываемых в СО (и через это – чуть более развернутое, чем это было сделано выше, описание особенностей системного подхода в познании и деятельности), попробую теперь показать мощь и полноту той мыследеятельности, которая следует указанной в СО совокупности стратагем. Для этого сравним это описание, берущееся теперь, как хороший (образцовый) пример мыследеятельности, с другими примерами, тоже уже известными и тоже многими рассматриваемыми, как примеры-образцы описания сильнейших путей-ходов размышлений (благо, разговор пойдет теперь на том же, т.е. употребляемом гуманитариями, понятийном языке).
Сравнение первое.
Если посмотреть на основной прием, предлагаемый из­вестнейшим философом М. Хайдеггером для проведения философского анализа, а именно: посмотреть на его понимание "трансцендирования", то сразу же обнаружим, что в понимании М. Хайдеггера это самое "трансцендирование" практически тождественно совпада­ет с одним из ходов анализа-синтеза по схеме СО, а именно: с анализом, проводимом по горизонтали (по одной строке) СО. Для подтверждения этого вспомним те требования, которые предъявляются М. Хайдеггером для обеспечения трансцендирования, это:
·        и выход в анализе из самодовлеющего "теперь",
·        и обеспечение "вперед-назад соотнесенности" анализа.
Именно это и только это обес­печивает, согласно Хайдеггеру, подлинность бытия. Подходя к этому высказыванию Хайдеггера с некоторым юмором (и не в обиду философу, мною уважаемому), можно сказать, что одна горизонтальная строка СО решает все методологические проблемы пребывания «в бытии по Хайдеггеру»[5]. И в таком случае в системном подходе (добротным отображением которого выступает СО) решается куда больше «бытийных» проблем.
К слову, обсуждение особенностей и этапов жизненных траекторий ТС (часто обсуждаемые тризовцами с привлечением так называемой S-образной кривой) тоже ухватывается горизонтальной строкой СО, только осуществляется такое обсуждение под другим углом зрения.
Сравнение второе.
Вертикальный функционально-структурный анализ в своем "узком" значении (т.е. анализ, проводимый только в рамках триады НС-С.-ПС), чаще всего тризовцами практикуемый, – тоже представляет собой анализ только по одной вертикали (по одному столбцу) СО.
И я сразу же обращаю особое внимание читателя на то, что здесь, т.е. при таком (более обобщенном) понимании СО, в анализ вертикальный (т.е. идущий по столбцу схемы СО) оказываются включенными:
·        не только «вертикальный» функционально-структурный анализ, столь нам, тризовцам, привычный,
·        но и анализ, так сказать, иерархическо-ранговый,
·        а также так называемый родо-видовой анализ,
причем, все они, хотя и «вертикальные», но – различающиеся способы-пути анализа.
К примеру:
·        если вертикальный функционально-структурный анализ ориентирован на усмотрение соподчиненности (т.е. усмотрение особенностей связей по вертикали) анализируемых отдельностей,
·        то анализ иерархическо-ранговый акцентируется больше на, так сказать, смену масштабов рассмотрения ситуации (с неизбежным при этом изменении «зоркости» (детальности) этого самого рассмотрения), хотя в анализе такого вида тоже идет учет аспекта «соподчиненности».
А вот в родо-видовом понятийном анализе:
·        идет не(!) анализ, скажем, структуры некой единицы (отдельности), не анализ ее устроения, ее частей и связей между ними, как это делается в анализе функционально-структурном (наиболее часто тризовцами используемом)[6],
·        а идет всевозможные различения в неком взятом для рассмотрения родовом качестве его видовых (дифференциальных) различий[7], что позволяет нам проводить разбиение какого-то множества объектов-отдельностей, обладающих этим качеством, на отличающиеся подмножества (классы, виды и т.п.)[8].
Сравнение третье.
Часто встречающийся анализ, осуществляемый в виде процедур:
·        рядоположения каких-то разных множеств
·        и последующего сравнения их (этих множеств) особостей-качеств, –
тоже воплощен в СО. Он там представлен наличием нескольких плоскостей анализа (друг другу «параллельных») и, к тому же, в «инструкции» по использованию СО указан эффективный алгоритм поиска-выделения этих множеств (их рядоположения с основным), а именно, алгоритм-способ, осуществляемый в смысловой растяжке, идущей от «нашего» («С.») объекта:
·        как в направлении к анализу все большей антиподности качеств у других объектов (их множеств),
·        так и в направлении к анализу степени схожести (аналогичности, подобия, тождественности и т.п.) у других объектов (их множеств).
Сравнение четвертое.
Схема СО, точнее то итерационное (но согласно СО) движение мысли, когда:
·        самая начальная (исходная) итерация представляет собой собственно «рисование» самой этой схемы[9],
·        а последующие итерации – заполняют эти экраны все более развернутым смысловым содержанием, описывающим все более конкретно анализируемый нами пример, –
реализует собой то самое «восхождение от абстрактного к конкретному»[10], которое впервые в философии (в теории познания) внятно сформулировал (в середине XX века) советский мыслитель Александр Зиновьев (примечание: известный всем метод дедукции тоже сюда входит).
 А вот движение мысли, направленное «вверх», т.е. от ПС через С. к НС (причем, тоже понимаемое широко, философски), рисует нам пути так называемого «рециклирования»[11], а точнее, обозначает вехи на пути восхождения от конкретного к абстрактному, к суждениям высших порядков (здесь, в многообразии таких путей мы усматриваем и всем нам известный метод индукции).
Приведенными сравнениями я и ограничусь. Думается, с их помощью я уже подкрепил достаточно весомо ту мысль, что СО может выступать в качестве мерила для оценки качественности самых разных примеров размышлений, т.е. подкрепил ту мысль, что с помощью СО мы можем (причем, не только оперативно, но и достаточно инструментально!) проводить оценку любого метода философской и любой другой (других типов) мыслительной работы, скажем, проводить:
·        оценивание высоты качества техник (технологий) мышления, свойственных (типичных) для того или иного философского «направления» (школы),
·        оценивание высоты качества техник мышления, типичных для того или иного философа и исследователя и т.д.
Подкрепить-то я подкрепил, но должен предупредить, что здесь, в приведенных примерах, в очень концентрированном (очень смыслово «свернутом») виде идет речь о сложнейших проблемах, касающихся способов познания нами особенностей: как нашего мышления, так и нашего познающего поиска, и потому мне, для краткости и понятности, пришлось в этих примерах многое: упрощать, сужать и даже вульгаризовать.
Надеюсь, что дальше по тексту эти минусы мне удастся немного подправить.
 
НАПРАВЛЕНИЕ ОБСУЖДЕНИЙ ЧЕТВЕРТОЕ: А ТАК ЛИ УНИВЕРСАЛЕН СО?
Начну правку допущенных сейчас мною упрощений-вульгаризаций с обсуждения такого вопроса: а так ли уж универсален СО:
·        как карта-лоция успешных размышлений,
·        а также, как оценщик качественности размышлений,
иными словами, так ли уж всесторонне он отображает:
·        наш мыслительный потенциал, наши мыслительные потенции,
·        особенности той мыслительной механики, которая «работает» в наших головах?
Такой вопрос вполне естественен. На его появление подталкивает, например, такое обстоятельство. Если взять множество нам известных примеров размышлений, и начать особенности их хода анализировать, то мы обнаруживаем, что в некоторых из них, хотя что-то происходит (мысль движется), но при этом, если мы попробуем такие ходы (приемы) отобразить на схеме СО, то сделать это нам не удается. Причем, совсем не обязательно, что продуктом такого примера размышлений стала (т.е. при этом была «изготовлена») какая-то глупость, несуразица. Отнюдь. Часто и таким ходом индивид заметно приблизился к «хорошему» решению. Иными словами:
·        есть и такие особенности размышлений (причем, размышлений системных и мощных, а не каких-то там примеров так называемого «потока сознания», беспорядочного «витания в эмпиреях»),
·        которые таким инструментом, как СО, не различаются (не ухватываются), несмотря на всю его универсальность и мощь.
Приведу ряд таких примеров.
1. Мы уже понимаем, что для высокопродуктивных (образцовых для системщика, высоко культурных) размышлений характерна:
·        высокая оснащенность мыслительными технологиями,
·        высокий уровень умений по “владению” этими средствами[12].
А вот как этот значимый момент отразить на схеме СО?[13]
2. Другой пример. Мы теперь понимаем, что для образцового (культурного и высокопродуктивного) мышления системщика очень важна методологическая саморефлексия, т.е. рефлексия:
·        а) как своих умений и делаемых ходов анализа,
·        б) так и используемых способов описания своих результатов (способов их выкладывания на внешних носителях в виде тех или иных текстов) и т.д.
И этот момент тоже не отображается на схеме СО.
3. Еще пример. Не отражен в явном виде на известной нам схеме СО путь горизонтального функционально-структурного анализа, тоже широко используемого тризовцами. Он там свернут в одно окошко ПС. А такой анализ (тризовцы, к примеру, его используют, когда функционально-структурно расписывают устроение исполнительного этажа ТС, различая там такие разные ПС (т.е. отличающиеся по своим функциям части ТС), как: источник энергии, двигатель, трансмиссия, рабочий орган) – тоже очень продуктивен.
4. Далее. Исследования особенностей множества завершившихся и успешных размышлений показали, что во временных траекториях таких размышлений имеет место типовые по своей управленческой (стратегической) нацеленности участки (стадии). Сущностные особенности подобных нацеленностей размышлений удачно описываются в СМД-методологии, когда там различаются такие временные этапы-стадии некоего продуктивно(!) текущего размышления, сменяющие друг друга, как: «распредмечивание», «проблематизация», «идеирование». И знание про эти особенности (не ухватываемые схемой СО), точнее, использование этого знания (тем более, использование умелое) помогает размышляющему, оно позволяет выстраивать более успешные стратегии размышлений (особенно, если они посвящены совсем новым, совсем не освоенным направлениям познающего поиска!).
К слову: чтобы отобразить указанные в пунктах 2, 3 и 4 особенности системных размышлений на схеме СО, саму эту схему придется делать очень уж многомерной и потому, куда менее технологичной, куда менее удобной к использованию, чем сейчас[14].
5. В этом же плане очень любопытно одно из рассуждений Г. Альтшуллера, касающееся того, как в нашем сознании осуществляется нахождение решения на той стадии работы разработчика-изобретателя, когда он, следуя АРИЗу, находится в ходе своих размышлений на этапе разрешения ФП[15]. В этом рассуждении Альтшуллер указывает на так называемый ассоциативный перескок хода рассуждений, и говорит о ведущей роли в этом образного мышления (к слову: а то, что мы подразумеваем под образным мышлением, технологизируется (делается более инструментальным) в таком разделе ТРИЗа, как РТВ[16]).
6. Если нам посмотреть на, так сказать, мерность понятийного пространства такого мощнейшего тризовского инструмента, как АРИЗ[17], то мы увидим, что его мерность – богаче мерности понятийного пространства СО[18]. И получается так, что АРИЗ, хотя и представляет собой довольно жестко прописанный путь размышлений, но в то же самое время, благодаря тому, что это:
·        не просто траектория, а программа (алгоритм) размышлений обще-методологического по своей применимости характера (так сказать, характера обще-стратегического для разработчика),
·        да еще и с отсылами в нем на различные тризовские ресурсы и инструменты (в том числе, и на такие, как: СО, ММЧ, РВС),
АРИЗ тоже может рассматриваться, как путь размышлений образцовый, эталонный, которому мы все должны следовать («должны», если хотим вести разработку технических устройств успешнее)[19].
Сразу же оговорюсь, что из приведенных примеров вовсе не следует, что сказанное выше про «образцовость» СО оказывается ошибочным. Отнюдь. Просто мы должны понимать, что полнота размышлений, отображаемая схемой СО, – не «наиполнейшая» в том смысле, что эта полнота не включает в себя (в описание-предписание, именуемое «СО»):
·        даже весь спектр методологических особенностей собственно системного подхода в познании и деятельности,
·        что уж тогда говорить про весь спектр, все многообразие особенностей познающейтворящей) ипостаси нашего сознания.
Больше того, вряд ли вообще многообразие нашей мыследеятельности можно полно ухватить-описать (в виду его многогранности-многоаспектности) каким-то единообразным способом-образом[20].
Итак, подведем итоги.
Первое. Область использования такого инструмента, как СО, несмотря на его «многофункциональность» и «полноту», – ограничена, а точнее, в каких-то ситуациях наших размышлений СО отступает куда-то на второй, третий и т.д. планы[21], а на первый план выдвигаются другие инструменты.
Второе. Есть много уже известных методологических инструментов, помогающих нам продуктивно размышлять. И этот арсенал (придуманный, как тризовцами, так и не тризовцами):
·        позволяет обучать продуктивным и успешным технологиям творчества и познающего поиска,
·        противостоит различным традиционным отсылам к так называемым инсайтам, озарениям, божеским подсказкам-осенениям и пр. маловразумительным и никуда не ведущим спекуляциям по поводу творчества.
И я хочу, в завершение данной статьи, сосредоточиться на рассмотрении этого самого противостояния, а именно: противостояния по поводу природы творчества-творения.
 
НАПРАВЛЕНИЕ ОБСУЖДЕНИЙ ПЯТОЕ И ПОСЛЕДНЕЕ: ОСОБЕННОСТИ МЫСЛИТЕЛЬНЫХ ИНСТРУМЕНТОВ ПОЗВОЛЯЮТ РАССМОТРЕТЬ ОСОБЕННОСТИ «ПРОИЗВОДСТВА» (ГЕНЕРАЦИИ, ТВОРЕНИЯ) МЫСЛЕЙ В НАШИХ ГОЛОВАХ
Для этого обращаю внимание читателей на то, что в противостоянии по поводу природы творчества:
·        ТРИЗа
·        и всевозможных спекуляций (о природе творчества) теистического характера, –
недостаточно только провозглашения ТРИЗом естественной природы творчества.
Такое провозглашение (сделанное в самом начале истории ТРИЗа Г.С. Альтшуллером[22]) есть, так сказать, исходный толчок дальнейшим размышлениям и поиску, оно есть та печка (тот исходный принцип-постулат), от которой следует танцевать. Но дальше-то необходимо эту самую естественную природу творчества-творения раскрыть, объяснить, описать. Собственно, именно это видел Г.С. Альтшуллер одной из сверхзадач, одним из далеких целевых ориентиров, одной из достойных целей (ДЦ) ТРИЗа, как направления познающего поиска.
И я вынужден констатировать, что достижение этой ДЦ в ТРИЗе пока идет только, так сказать, опосредовано, идет через раскрытие тех или иных технических приемов (технологий) творения. Немного поясню, что я сейчас имею в виду.
Посмотрим сначала на то, что проделал Г.С. при описании гениального мышления. Он здесь использовал СО не применительно к решению задач в той или иной Д. Он, движимый целью раскрытия особенностей творчества-творения (особенностей механики творения), использовал СО (и приемы разрешения противоречий) применительно к мышлению, а точнее, применительно к чему-то тому творящему (так сказать, демиургическому), что находится «внутри» нас, в наших головах (и имеет естественную, а не сверхъестественную природу!). Тем самым, он как бы напоминает нам, что некоторые тризовские инструменты имеют и другую функцию, а именно: функцию служить средством понимания и описания особенностей нашего мышления.
А вот существующая ныне практика тризовского движения (рассматриваемого сейчас, как отдельное направление в познающем поиске) носит другой характер. Какой же? Тризовцы-методологи;
·        исследуя то, как изобретатели пришли к тому или иному техническому решению в своей ситуации,
·        изыскивают там те методические приемы и описания, которые позволяют разрешать затруднения (технические противоречия) в множестве ситуаций того же типа,
·        и обучают найденным приемам разработчиков (а также занимаются тризовским консалтингом).
Т.е. мы, участники тризовского движения, в нашей нынешней практике используем изобретаемый нами инструментарий только, так сказать, для внешнего употребления, а точнее, для решения задач, встречающихся в некой деятельности.
Все это очень разумно и практично, кто спорит. Ведь мы при этом: и тризовский инструментарий обогащаем (т.е. продолжаем наше движение в познании особенностей творчества), и обучаем найденным приемам творения-творчества, повышая, тем самым, творческий потенциал обучаемых.
Но(!), двигаясь только по такому пути, мы не очень-то приближаемся к той ДЦ, намеченной Г.С. Альтшуллером, которая выше была обозначена.
И я сейчас хочу пообсуждать именно этот аспект, а именно, пообсуждать вопрос о том:
·        как продолжить тризовский поиск и в этом направлении, намеченном Г.С. Альтшуллером,
·        как использовать уже наработанный в ТРИЗе инструментарий для объяснения-описания особенностей тех процессов, которые протекают в наших головах и представляют собой процессы творчества и познания.
Конечно же, я не берусь здесь и сейчас рассматривать этот вопрос в полном его объеме. Не буду я, в частности, обсуждать вопрос о том:
·        обогащаем ли мы наше мышление теми своими новыми придумками, которые помогают нам изобретать,
·        или мы через них лишь догадываемся о тех творящих(!) машинках мышления, которые у нас уже в голове есть, только мы не отдаем себе в этом отчет[23].
Не буду обсуждать здесь и другие вопросы такого же головоломного плана.
Я пообсуждаю здесь лишь несколько более частных вопросов.
Начну с обсуждения (в опоре на уже рассказанное про функции СО) такого вопроса: в чем заключается специфичность инструментов мыслительных?
К слову, и сама постановка такого вопроса и поиск на него ответа возможны, благодаря наработанным в ТРИЗе смыслам, выходящим на такое функциональное (и понятийное) различение, широко используемое в функциональном тризовском анализе, как инструмент и изделие.
Давайте попробуем сравнить функциональные особенности:
·        мыслительных инструментов, используемых в размышлениях (в мыследеятельности),
·        и инструментов, используемых в технологиях вещественно-производственных.
Если это проделать, то мы увидим, что многие из мыслительных инструментов выступают в мыследеятельности (в отличие от инструментов, используемых в технологиях вещественно-производственных) одновременно в нескольких ролях-функциях, скажем, выступают (читатель может отслеживать все это на примере такого инструмента, как СО):
·        и как руководство к действию, следуя которому движется наша мысль, движутся наши размышления о чем-то (эту функцию в технологиях по производству вещей выполняют, скажем: и чертеж, и тот станок, который имеет соответствующую ГПФ),
·        и как мера качественности изделия (эту функцию в вещественных технологиях выполняют, скажем: и размеры допусков в чертеже, и разные иные указанные в чертежах (и иных технологических описаниях) запреты, а также: разные измерительные шаблоны, устройства контроля качества и пр.),
·        и как совершенный образец, как эталон-идеал (в вещественных технологиях эту функцию выполняют некие образцово выполненные вещи-изделия)[24].
Причем, здесь, в таком вот отличии:
·        мыслительных инструментов
·        от приведенных сейчас функциональных их аналогов, взятых из технологий вещественных,
наиболее для нас сейчас интересно следующее обстоятельство. Если для использования инструмента, предназначенного для вещественной технологии, нам приходится после его придумки еще его: и изготовить, и включить в состав некой деятельностной ситуации (как говорят в СМД-методологии, необходимо его включить в акт деятельности), то мыслительный инструмент, чуть только породившись, сразу же (хотим мы этого или не хотим) идет в дело, сразу же используется в мыследеятельности, протекающей в нашей голове.
Сказанное звучит не очень-то ясно. Оно станет яснее после того, как мы спросим себя, а что же за изделия «обрабатывают» эти самые мыслительные инструменты?
И подумав над этим, мы придем к тому заключению, что: и инструментами и изделиями в нашем случае (т.е. в размышлениях, генерирующих новое, т.е.: и познающих, и творящих) выступают знаниевые единицы (мыслимости, представления, единицы смысла, единицы знания).
Двинемся дальше и спросим: какие же из таких единиц – инструменты, а какие – изделия?
Если посмотреть на очень пестрое многообразие известного множества знаниевых единиц, нами используемых в размышлениях, то для лучшего понимания их сущностных функций-ролей в размышлениях это многообразие следует разбить на такие два подмножества, как:
·        описания (к примеру, это: ТС, ИТС, ГПФ и т.п.),
·        и предписания (к примеру, это: СО, АРИЗ, приемы, стандарты и т.п.).
Конечно, к такому различению можно придраться, указав на то, что и предписания (к примеру: СО, АРИЗ) – тоже представляют из себя некие тексты, что-то описывающие. Это все так. Но различение у нас сейчас идет по особенностям их семантического содержимого, а оно (семантическое, т.е. смысловое, а не семиотическое (т.е. знаковое) их между собой отличие) для всех нас очевидно[25]. Но все же уточню, что в предписаниях описываются так называемые правила, т.е. описываются такие последовательности действий и мыследействий, следование которым помогает нам в достижении наших целей.
И в опоре на сейчас сказанное (т.е. в опоре на разбиение пестрого множества единиц знания на класс предписаний и класс описаний), мы можем сказать, что:
·        именно предписания выступают, как инструменты,
·        а описания – как изделия.
А попутно отметим (это нам пригодится для дальнейшего), что:
·        знаниевые единицы типа описаний получаются («изготавливаются» в наших размышлениях), когда мы отвечаем на вопрос «что?»,
·        а знаниевые единицы типа предписаний получаются (опять же «изготавливаются» в наших размышлениях), когда мы отвечаем на вопрос «как?».
Пойду еще дальше (хотя я понимаю, что читателям согласиться и с уже сказанным очень не просто, приходится довольно долго это «переваривать»[26]). И отмечу, что, вообще-то говоря, ситуация с единицами знания (мыслимостями), точнее с различением функций-назначений тех или иных таких единиц в мыследеятельности (в том числе, и с разделением их на описания и предписания) – еще более сложная.
Но чтобы эту сложность охватить достаточно полно, надо бы забраться в размышлениях на этаж повыше (в НС), т.е. заняться рассмотрением не отдельных мыслительных инструментов, а, так сказать, всего целостного мыслительного аппарата, сидящего в наших головах. Но этого здесь я делать не буду, вопрос уж слишком проблемный и объемный[27]. Поэтому я останусь на прежнем уровне нашего рассмотрения (в прежнем окошке нашего примера СО, т.е. примера, где в качестве проблемы (т.е. окошка «С.» СО) берется проблема описания механики размышлений). Но и оставаясь только в этом окошке, попробую все-таки эту сложность охарактеризовать (но очень-очень бегло).
Первое. В наших размышлениях те или иные единицы смысла-знания (даже такие, очень разные, как: ТС, т.е. вроде бы чистое описание, и АРИЗ, т.е. вроде бы чистое предписание) могут выступать (в зависимости от той или иной конкретики размышлений):
·        и в роли-функции «инструментов»,
·        и в роли-функции «изделий».
Причем:
·        а) в функции предписания те или иные единицы знаний-смыслов выступают не для всех людей, а выступают (в такой своей функции) лишь для тех, кто взял их на свое вооружение именно в таком их качестве (часто не отдавая себе в этом отчета!),
·        б) выступая в функции инструмента (т.е. предписания) та или иная совокупность мыслимостей (знаниевых единиц) эффективна лишь в некой сфере своего применения-назначения.
К слову, к инструментам-предписаниям (конечно, если их взять на свое вооружение) относятся:
·        не только тризовские предписания (скажем, это: закономерности развития ТС, АРИЗ и т.д.),
·        но и, к примеру, правила (законы) формальной логики, и многое другое[28].
Второе. Вот мы в нашем познающем поиске:
·        что-то придумали (открыли, изобрели и т.д.)
·        и это описали.
Но такое наше мыследейство одновременно означает и следующее (на что я специально обращаю внимание читателей). Это же мыследейство означает (если в это поосновательнее вдуматься), что при этом в нашей голове:
·        не только вербально (в словах-понятиях) оформилась некая мыслимость, единица знания,
·        но и произошла адресация этой единицы в общем множестве наших знаний, а точнее, произошли ее там: и размещение, и соотнесение с другими единицами,
·        иными словами, произошло (опять же с помощью каких-то описаний и предписаний!) ее встраивание в общую совокупность смыслов-знаний[29].
И только теперь она (эта единица) может выступать (в наших размышлениях) в качестве:
·        и инструмента (предписания),
·        и изделия (описания).
Третье. В наших размышлениях (в познающем поиске) мы всегда танцуем от какой-то «печки», всегда исходим из неких исходных постулатов, т.е. исходим из таких описаний (и требований):
·        которыми мы в какой-то сфере-области познания постоянно руководствуемся,
·        но которые не могут по ходу размышлений (в этой же сфере!) «обрабатываться».
К слову: философы при разговоре на подобные темы обычно говорят:
·        про те или иные онтологии, про тот или иной набор исходных (базовых) онтологем (доходя в таких разговорах до «парадигм» и тому подобных сложных понятий),
·        а также про идеалы, абсолютные истины и пр.
Сразу же отмечу, что каждая из сейчас упомянутых сторон мыследеятельности (размышлений познающих-творящих) требует очень подробного и многостороннего комментария. Но делать это следует за пределами данной статьи. А здесь я только приведу маленькое дополнение, касающееся особенностей таких единиц знания, как исходные постулаты.
Первое. В зависимости от поставленных целей и решаемых задач в размышлениях эти самые исходные постулаты могут быть разной степени общности и специфичности. К примеру, вспомним всем нам известные постулаты Эвклида. Они, хотя и являются самыми исходными для выстраивания такой отрасли знания (и направления познающего поиска), как геометрия, но при этом очень уж специфичны, так сказать, предметны.
Второе. Многие не отдают себе отчета в том, что в состав исходных постулатов (исходных онтологем) входит и такой особый их слой (пласт), как ценностные ориентиры. И относительно такого (т.е. ценностного) пласта в общей совокупности этих самых исходных постулатов (особенно относительно их роли-значения в размышлениях) существует среди философов-методологов самые разные толкования.
Впрочем, этим своим дополнением я затрагиваю очень уж сложную проблематику, выходящую в своем пределе:
·        и на вопрос про то, а есть ли абсолютная истина,
·        и на вопрос про то, что такое вера и убеждения,
·        и на многие другие вопросы, называемые (из-за их необъятной проблемности) «вечными».
Туда забираться не буду. А, оставаясь в рамках сейчас рассматриваемой темы, обращаю внимание читателей на то, что сказанное выше про особенности мыслительных инструментов и изделий уже позволяет нам следующим образом описать принцип действия мыслительного аппарата, сидящего в наших головах.
Генерация (творение) новых мыслимостей (причем, любая, т.е.: и идущая намеренно, в рамках наших размышлений о чем-то, и идущая спонтанно, – здесь это не существенно) происходит путем обработки одних мыслимостей (выступающих в качестве описаний) другими (выступающими в качестве предписаний), а собственно процесс обработки идет под контролем третьих мыслимостей, выступающих: и собственно контролерами хода обработки, и критериями качества получающихся продуктов (новых мыслимостей, единиц знания).
Я понимаю, что таким скоропалительным описанием механики размышлений вызываю у читателей: и возмущение, и недоумение. И это правильно. Надо бы это описание делать: и как итог гораздо более обстоятельного разговора, и куда более глубоко. Но тогда это была бы статья на другую тему и куда большего объема.
А, оставаясь в рамках рассказанного в данной статье, могу зафиксировать тот его положительный итог, что, направив тризовский инструментарий анализа-синтеза на познание нашего мыслительного аппарата, нам уже удалось:
·        не просто залезть на мыслительную кухню,
·        но и кое-что новенькое узнать про особенности того, как в нашей голове (на этой самой «кухне») пекутся-изготавливаются представления, смыслы, знания (в том числе и такие, как изобретения).
Повторяю, что, конечно же, обстоятельный разговор о таком подходе к описанию нашего сознания должен вестись отдельно. Но даже и такое, пусть и очень-очень абстрактное, и в чем-то даже карикатурное, описание того, что творится в нашей «размышляющей» голове, позволяет мне сделать следующие два очень ответственных заявления.
Первое. Успешно разбираться с этой мыслительной «кухней» (а заодно и с тем, что такое человек, как особый вид живого) можно только с системно-методологического туда захода, а всякие там предметно-научные методы (взятые: из психологии ли, из биологии-физиологии ли, антропологии ли и т.п.), здесь будут – бессильны[30]. Не справляются с этим и заходы со стороны традиционной философии[31].
Второе. Роль ТРИЗА[32] (его путей и средств) в познании особенностей творчества и шире, в познании особенностей мышления, а точнее, в познании особенностей того мыслительного аппарата, который сидит в наших головах, может быть очень велика.
Какое-то обоснование этим двум очень серьезным (можно сказать, программным!) заявлениям читатель может увидеть и в содержании данной статьи. А для развернутого их обоснования, повторяю, необходим отдельный, очень трудный и достаточно длинный разговор.
Но и здесь, в дополнительное подкрепление сейчас заявленному, я немного (чуть-чуть) прокомментирую опубликованный 20.10.09 на сайте Методолог отрывок из книги Станислава Лема «Фантастика и футурология». Это отрывок тоже посвящен, как помнят читатели, описанию особенностей творения (при этом я рассчитываю на то, что читатели еще помнят, о чем и как Лем там рассуждал).
Знакомясь с этим отрывком, мы видим, что используемые Лемом (для описания особенностей творчества-творения) мыслительные средства (инструменты) черпаются совсем из другого методологического направления, которое можно обозначить, как направление классическое или традиционное (а, используя СО, можно сказать, что если поместить ТРИЗ в окошко «С.» СО, то традиционное направление следует поместить в окошко КС).
Я не буду останавливаться на тех свежих мыслях, которые высказаны Лемом и приводят к лучшему понимании особенностей творчества (тем самым, продвигают и то самое традиционное направление познающего поиска). А пообсуждаю лишь некоторые из тех высказываний Лема, с которыми никак не могу согласиться (поскольку руководствуюсь тем (системным) пониманием особенностей творения-познания, которое выше в данной статье немного было обозначено).
Прежде всего, не соглашусь с тем его выводом, что Метод един и для художественного творчества, и творчества научного. Почему? А потому, что если не останавливаться на том банальном понимании их единства, что:
·        и тот и тот Методы строят люди,
·        и строят на материале им присущего естественного языка,
и если к тому же вспомнить, что любой Метод – есть совокупность путей и средств познания и деятельности, то мы, системщики и тризовцы, неизбежно приходим к тому выводу, что художественный и научный Методы между собой существенно (так сказать, принципиально) различаются.
Теперь дальше. Пообсуждаем сделанное Лемом:
·        определение парадигматики, как комплекта синтаксисов, управляющих определенной областью творчества,
·        и опирающиеся на это определение его мысли о том, куда движутся те или иные направления творчества.
Сразу же отмечу, что его мысль по поводу стремления, скажем, научных направлений познающего поиска к своему идеалу, а именно:
·        к некой общей теории, охватывающей своим описанием Мироздание,
·        а конкретнее, их стремление к такой (конечной?) ситуации, когда свод накапливаемых в Науках знаний (и научных умений-правил познавать) будет представлять собой упорядоченность-целостность, подчиняющуюся некой единой высшей парадигматике, –
эта его мысль мне симпатична, но в то же самое время она – не очень-то корректна. А точнее говоря, для того, чтобы нам продвинуться в понимании:
·        и возможностей традиционного научного Метода,
·        и природы творчества,
·        и вообще особенностей всего нашего познающего поиска, –
эта его мысль требует существенной корректировки. В чем именно требует корректировки – вопрос обширный. Поэтому здесь лишь слегка намечу некоторые моменты, требующие корректировки (и видимые с позиций системного подхода).
Первое. Если взять эту самую высшую парадигматику, на которой Лем сосредотачивает наше внимание, то следует хорошенько подумать, где место (топ) этой самой парадигматики в общей топике наших знаний, другими словами, следует хорошенько подумать над тем, где эта самая парадигматика (пока еще человечеством не прописанная!) должна быть расположена, чтобы быть продуктивной и эффективной: в Науке ли, или в Философии, или в Методологии (а мы должны отдавать себе отчет в том, что все они – далеко не одно и тоже). На мой взгляд, эта высшая парадигматика, а точнее, свод самых-самых исходных и базовых категорий познания и деятельности, добывается-созидается на обще методологических путях познания, а предметным наукам (даже самым фундаментальным, той же физике) это – не под силу.
 Второе. Не корректно сведение Лемом парадигматики только к какой-то совокупности синтаксисов. Сейчас это попробую показать. Если вспомнить сказанное выше в данной статье про мыслительную кухню, сидящую в наших головах, то мы увидим, что:
·        если для определения такой знаниевой единицы, которая Лемом названа парадигматикой, прибегать, так сказать, к грамматическим понятиям,
·        то следует для определения этой самой единицы знания вести речь уже о грамматиках,
т.е. следует включать в определение этой высшей знаниевой единицы:
·        не только то, что мы понимаем под синтаксисом,
·        но и то, что мы понимаем под словообразованием и словоупотреблением,
на это, кстати, я намекал выше по тексту, говоря про исходные постулаты и их особенности.
Углубляться во все это, тем более, углубляться, находясь вместе с Лемом на традиционном методологическом смысловом поле, где не очень-то развернешься, мне не хочется.
Только еще отмечу, что мне понятно, почему именно так ситуация с тем, что Лем именует парадигматикой, ему видится. Как мне представляется, причина здесь в том, что хотя Лем и занят в этом отрывке своей книги методологической темой, но он остается при этом больше художником, мастером художественной прозы, чем философом или методологом (таково состояние его миропонимания). А если точнее сказать, то он в своих рассуждениях остается приверженцем художественного Метода, да еще в вербальном его исполнении (в вербальном варианте художественного Метода). А для такого варианта художественного Метода (здесь рассматриваемого, как один из Методов познания) аспект словообразования в творчестве находится где-то на задворках, ведь писателям предостаточно уже наличествующего словарного богатства естественного языка. Поэтому главным у них выступает творчество в области синтаксиса и словоупотребления. Вот Лем и переносит эту особенность своего Метода, на Методы познания любые.
Но мы-то понимаем, что любое направление познающего поиска (из тех, что «движутся»: и в рамках Науки, и в рамках Философии) – обязательно сопровождается:
·        творчеством не только в области синтаксиса, но и в области словообразования,
·        творчеством в области формирования новых понятий,
·        творчеством в области формирования того понятийного языка (формирования своей специфической грамматики), который позволяет успешно двигаться в познании своего предмета[33] исследования.
Впрочем, скороговоркой все это внятно не объяснишь. Поэтому уже сказанным в данной статье я и ограничусь, тем более, что тему о возможностях СО, я, думается, в меру своих сил уже раскрыл.
P.S. Я уже собрался отправить эту часть своей статьи, когда заглянул на сайт Методолог и прочитал статью Винджа Вернора «Технологическая сингулярность». Конечно, темы, в ней поднятые, требуют подробного обсуждения. Но все же и здесь выскажу свое к ней отношение в виде очень короткой реплики.
Несмотря на ряд интересных мыслей, эта статья:
·        очередное свидетельство беспомощности традиционных подходов, ищущих не там, где лежит, а там, где фонарь светит,
·        очередное свидетельство того неупорядоченного состояния наших умов, которое наиболее чуткие философы и методологи обозначают, как кризис традиционного рационализма.
И я очередной раз заявляю: понять нынешнюю ситуацию, найти ответы на все более сложные вызовы можно, только развивая методологию системного подхода в познании и деятельности, и здесь роль ТРИЗа может быть очень велика.
 
Обнинск, ноябрь 2009 г.


[1] А, на мой взгляд, их различение для любого тризовца обязательно.
[2] При этом оказалось, что часть найденных средств пригодна для любого вида деятельности!
[3] Описание, сделанное им с привлечением для такого описания СО, а также тризовских приемов разрешения противоречий.
[4] Внимательный читатель заметит, что при таком «переводе» я, оставаясь тризовцем, в чем-то сохраняю и в уже переведенном описании СО тризовский и системный, так сказать, акцент.
[5] К слову, сюда же, в гори­зонталь СО, укладывается и такой, широко применяемый исследователями метод, который известен, как историко-генетический анализ.
[6] А мы знаем, что только вполне определенная конфигурации частей и связей между ними приводит к появлению этой самой единицы.
[7] Такой анализ используется, скажем, тризовцами при классификации разновидностей той или иной главной полезной функции ТС (ГПФ). К примеру, берется такая ГПФ (родовая), как перемещение (транспортировка) людей и грузов, и далее выстраивается из такого рода-ствола многоветвистое древо транспортных ГПФ.
[8] К слову, ученые–логики, идя в «вертикальном» анализе традиционным путем, т.е. путем, сваливающим все эти способы (качественно разные) в одну общую кучу, часто запутываются в хитросплетениях смыслов таких придуманных ими для такого анализа понятий, как: денотат, коннотат, сигнификат, референт, предикат, экстенсионал и множество других.
[9] Ее (т.е. первой итерации) итог уже заранее тризовцу известен, это – собственно схема СО, т.е. это – сам по себе организационный (организующий) «каркас» будущих ходов мысли, другими словами, это – только определенная понятийная топика, набор еще пустых, но понятийно адресованных (поименованных) топов-мест.
[10] Реализует это восхождение в так удачно упорядоченной (так рационализированной этой схемой) практике размышлений (в таком «каркасе» размышлений).
[11] Рециклирования, понимаемого по великому А.Пуанкаре, см. его книгу: О науке. М., Наука, Гл. редакция физико-математической литературы, 1983 г.
[12] К слову: в описании гениального (образцового, идеального по силе) мышления Г.Альтшуллером некоторые продуктивные мыслительные средства такого плана (как-то: динамизация, смена темпов и т.п.) “рисуются”, но рисуются как бы поверх схемы СО, причем, рисуются так, что при этом не подчеркивается (поскольку это – образ, “картинка”) собственно момент наличия у индивида “технического” мыслительного мастерства, позволяющего ему такое мышление являть, демонстрировать, реализовывать.
[13] И к слову: что касается уже найденных средств (инструментов системных размышлений), то они не сводятся только к тризовским. Здесь много наработано и другими методологическими направлениями. И некоторые из таких инструментов я в данном сообщении использую.
[14] А вспомнив, что СО есть картинка сущностных особенностей системного подхода, мы из этого же заключаем, что для более полного выражения особенностей системного подхода надо как-то по другому описывать его особенности (средства и методы).
[15] К слову, в такой школе общей методологии, как СМД-методология (много сделавшей для познания особенностей мышления), этот этап обозначается, как этап идеирования.
[16] Где накапливается уже свой инструментарий (см. здесь работы Г.С. Альтшуллера, С. Литвина и др.).
[17] Даже в его вариантах, датируемых еще семидесятыми-восьмидесятыми годами.
[18] Здесь (при таком сравнении) точнее говорить о более конкретизированной в АРИЗе понятийной топологии (многосвязности) ходов размышлений.
[19] В то же самое время мы понимаем, что АРИЗ:
- и наиболее эффективен применительно только ко вполне определенному классу ситуаций,
- и в известных своих вариантах еще далек от своего совершенства.
[20] Но зато можно выстроить комплекс описаний (описаний, в чем-то ортогональных друг к другу), ухватывающий этот спектр достаточно полно!
[21] Именно отступает на задние планы, а не прячется в сумку (конечно, если мы размышляем системно).
[22] К слову, ни в каком другом направлении познающего поиска (поиска обще методологического, наддисциплинарного) так остро это самое противостояние не было провозглашено.
[23] Иными словами: придумываем ли мы нечто новое в размышлениях или лишь догадываемся про те ходы, которые нашему мышлению свойственны, естественны?
[24] Собственно все эти функции выше мною были продемонстрированы на примере такого мыслительного инструмента, как СО.
[25] Т.е. оно, такое функциональное отличие, подобно функциональному отличию слов, относимых к именам существительным, от слов, относимых к глаголам.
[26] К примеру, многие не различают знания об объектах и сами объекты, и потому убеждены, что знания мы извлекаем из объектов, они там всегда сидят, надо лишь до них доковыряться, что приводит к тупикам в познании. Также многие не отдают себе отчета в том, что творчество одновременно есть и познание, и наоборот, просто с помощью такого различения мы акцентируем (направляем) наше внимание на разные аспекты: и наших размышлений, и их результатов.
[27] Да и рассмотрение подобных вопросов требует особой натренированности, чтобы не свалиться в разные там «рефлексивные возгонки».
[28] Отсюда куда яснее мы начинаем видеть огромнейшую роль в достижении тех или иных целей в познании и творчестве (у любого деятеля каким бы одареннейшим от природы он ни был!):
- такого фактора, как его культура-образованность,
- и, в частности, ту большую роль, которую играет знание им сферы применимости используемого предписания.
[29] Конечно, это встраивание может происходить с разной степенью адекватности и дотошности и потому оно с течением времени корректируется.
[30] Недаром так быстро ТРИЗ в своем движении (впрочем, как и СМД-методология) буквально выскочила из психологии, хотя оттуда и начинала.
[31] В этом читатель может убедиться, к примеру, размышляя над помещенным 11.11.09 на сайте Методолог отрывком из книги Х. Ленка «Размышления о современной технике».
[32] Понимаемого здесь, как особая методологическая школа, отличающаяся своими подходами и методами от других. А возникающий при этом вопрос, а в чем именно эта самая специфика ТРИЗа, как школы, заключается, я пока переадресовываю тем читателям, которые себя причисляют к тризовцам.
[33] Т.е. двигаться в познании какой-то своей области и ипостаси того, что мы еще не познали.
 

 

Алфавитный указатель: 

Рубрики: 

Subscribe to Comments for "Размышления о возможностях такого тризовского инструмента, как системный оператор. Часть вторая, проблемная"