Тема о подходах к анализу потребительских особенностей не ТС, а вещей, – не очень-то часто встречается в тризовской литературе. Основное там внимание уделяется способам преодоления трудностей, возникающих при разработке технических изделий и, в связи с этим,   описанию сущностных особенностей их устроения. Для этого в ТРИЗе (мною понимаемом, как направление познающего поиска) созданы новые методы их анализа-описания (методы, отличающиеся своей продуктивностью от традиционных, разрабатываемых: и в инженерии, и в прикладных науках). К примеру, это:

·        и функционально-структурный анализ, опирающийся на такое представление, как ТС и ее типовые части (функциональные блоки),

·        и вепольный анализ, опирающийся на такое представление, как веполь и его типовые части-элементы. 

Итак, фиксируем следующее.

Первое. В опоре на такие представления, как ТС и веполь, тризовцы не только анализируют-описывают устроение технических изделий, но и в опоре на них   в ТРИЗе ищутся-формулируются:

·        закономерности развития технических изделий,

·        а также приемы преодоления затруднений в разработках и т.д.

Второе. Все это оказывается продуктивным потому, что такие представления, как ТС и веполь, выстроены тризовцами, как такие категориальные понятия, которые ухватывают своими смыслами сущностные особенности технических объектов.

***

ЗАМЕЧАНИЕ

К слову: если искать в других направлениях познающего поиска аналоги такого рода базовых для ТРИЗа представлений, как ТС и веполь,   то, скажем, в той же физике, это – такие «базовые» там представления, как: тело, вещество и поле.

Интересно здесь то, что на темы о природе подобных представлений философы спорят тысячелетиями. А спорят так долго по следующей причине.

Ответы-объяснения по поводу природы и смыслов таких понятий и базируются и вытекают из, так сказать, символов   веры, из самых-самых коренных основ убеждений объясняющих-спорящих, и потому они носят чисто умозрительный и мировоззренческий характер. И потому же они, эти объяснения (затрагивающие саму основу веры спорящих и очень абстрактные) –   не убеждают другую спорящую сторону. Здесь в поисках некой окончательной (абсолютной) истины не припрешь к стенке другую сторону каким-то решающим экспериментом или каким-то набором примеров из практики, другая сторона всегда может: и найти какой-то контраргумент, и просто не согласиться.

Что же касается темы данной статьи, то она заметно ближе к конкретике, а на таком уровне размышлений и споров эти самые символы веры не очень-то задеваются, здесь куда легче прийти к взаимопониманию. Но   при размышлениях и на эту тему, хочу я этого или не хочу, но все равно будет прорываться что-то    от моих убеждений. И для большей ясности в последующем разговоре я сейчас очень коротко и лапидарно предъявляю основу моих убеждений. Она следующая: 

я исхожу из того, что не Бог сотворил человека, а человек сотворил такую идею-мыслимость, как Бог, и очень с этой своей идеей считается.

И потому для меня неприемлемы и ложны всякие там очень модные сейчас заявления о том, что существуют некие «параллельные» миры, вселенский Разум, что атомы информации носятся во Вселенной наряду с другими частицами, что и в камне есть зачатки сознания и т.п. А такие выражения (см., к примеру, на сайте Методолог (25.11.09) статью С.П. Курдюмова), как, скажем: «наукой доказано, что у каждого элемента вселенной есть элемент духовности», –   у меня вызывают лишь улыбку.

В противовес такого рода высказываниям я еще немного смыслово разверну свой символ веры. Я твердо верю в следующее (т.е. не только в этом абсолютно убежден, но и освоил те знания, которые это подтверждают).

Первое. Мир косной природы (Мироздание, Универсум-Мультиверсум) хотя и переменчив-изменчив, но при этом: и беспределен в пространстве, и вечен во времени. А разные там модели Вселенной, сочиняемые физиками, есть попытки (более или менее адекватные-успешные) физического описания особенностей каких-то возможных (мыслимых) участков-областей Мироздания.

Второе. Миры живой природы, хотя и порождаются в каких-то областях Мироздания в очень-очень редких по своим условиям ситуациях, тем не менее, хотя они (такие миры) и   порождаются из мира косного, но они:

·        а) эмерджентно, качественно отличаются от мира косного,

·        б) устойчиво длятся и эволюционируют на этой своей качественно отличной от косного мира основе.

Третье. Мы, люди, хотя и представляем собой вид живых организмов (представляем собой продукт эволюции земного живого), тем не менее, мы эмерджентно-качественно отличаемся (в том числе: и свой духовностью, и способностью к творчеству, и т.д.), от других видов живого на Земле.

Смыслово развертывать еще дальше эти исходные и обязательные для всех моих размышлений онтологемы (принципы, концепты) можно долго. Но применительно к данному разговору я отмечаю лишь следующий момент.

Знания о себе и о мире человечество созидает-творит само, созидает-творит в головах своих отдельных представителей. Причем, знание о чем-то, не есть само это что-то. А в нас и в нашем окружении (а также в самих наших знаниях) есть многое, что (и о чем) мы еще не знаем, но можем познать.  

***

 

Возвращаясь теперь к своей теме – о тризовском подходе к описанию потребительских особенностей вещей, обращаю внимание, что речь сейчас пойдет не о главной полезной функции (ГПФ) ТС, что привычно и практично для тризовцев, а о чем-то другом, и потому пока не очень-то понятном.

Вполне естественен вопрос: а зачем куда-то туда, в эти непонятки и разнобой мнений, забираться?

А вот зачем. В уже привычном для тризовцев заходе (т.е. через ГПФ ТС) горизонт рассмотрения-анализа потребительских особенностей – очень уж узкий, нам не удается в таком заходе ухватить целый ряд аспектов, значимых для разработчика вещей. А  благодаря постановке и рассмотрению темы, обозначенной в заголовке данной статьи, как увидит читатель, удается устранить эту самую узость, заодно поборов кой-какие стереотипы, уже укоренившиеся в сознании многих тризовцев.

Но сначала нам следует затронуть (для общей ориентировки в размышлениях по выбранной теме) вопрос более общего плана, а именно: а что такое вообще мир вещей, иными словами, в чем сущностные особенности того множества объектов, которые нас окружают и именуются вещами? Приходится затронуть этот вопрос потому, что для нас, тризовцев, обычно работающих с такими понятиями, как: техническое устройство, ТС, веполь и т.д., –   термин «вещь» пока выступает лишь, как нарицательное имя какого-то неопределенного множества объектов (неопределенного потому, что имеет место большой разнобой мнений об этом). 

 

О МИРЕ ВЕЩЕЙ

Конечно, для такой, более общей, ориентировки следовало бы начать разговор с вопроса еще более въедливого и трудного, а именно: «а зачем вообще человеку мир вещей, техника?». А его рассмотрение, как каждому легко убедиться, порождает много других, еще более трудных, вопросов, в том числе, и такой: «а что есть человек, в чем принципиальное отличие такого вида живого от других видов живого на Земле?».

Все такие вопросы – правомерны, но их в данной статье я оставляю за кадром (свой символ веры по поводу человека я уже выше обозначил, а подробный разговор про это надо вести отдельно). Что же касается вопроса о том:

·        какие из отдельностей, присутствующих в нашем окружении (из объектов нашего окружения), относятся к вещам,

·        тем самым, что в принципе понимать под «вещью», 

то отвечать на это   можно по-разному. Это зависит:

·        и от наших ценностных и мировоззренческих установок,

·        и от   уровня тех посягательств, тех целей и задач, которые мы при этом себе поставили.

Применительно к данной статье, где поставлена задача расширить комплексность и продуктивность тризовских подходов к анализу-синтезу вещей, используется такое определение:

·        мир (все множество) вещей, это – мир нами (людьми) намеренно созданных-сделанных объектов[1].

Именно этим (т.е. намеренностью, тем самым, искусственностью: как своего создания-порождения, так и последующего своего существования[2]) этот мир сущностно отличается: и от мира косной природы, и от мира живой природы. И именно из-за таких его сущностных отличий, он людьми зовется миром второй (не естественной) природы, чем подчеркивается (не очень-то осознанно), что он должен описываться методами, отличными:

·        и от методов, описывающих мир косной природы,

·        и от методов, описывающих мир живой природы.

К слову: этим (т.е. теми проблемами в познании и деятельности, которые возникают из-за искусственности вещей), собственно, и вызвано появление:

·        как наук, обозначаемых «прикладными»,

·        так и собственно инженерии,

·        а также и того самого «железного» ТРИЗа,

помогающих разработчикам делать вещи (их созидать-творить).

И еще к слову: этим же вызвана обширная философская литература, так и сяк трактующая особенности мира вещей, его отличия от других миров.

 

ОБЩИЕ (ЕДИНООБРАЗНЫЕ, РОДОВЫЕ) ОСОБЕННОСТИ ВЕЩЕЙ

Продолжая отвечать на вопрос о том, в чем сущностно отличаются объекты, относимые к вещам, от объектов косных и живых, обратим внимание на то, что не только искусственностью таких объектов, как вещи, подтверждается обоснованность-продуктивность отнесения всего множества объектов-вещей в некий особый (отличный от всего иного) мир, мир второй природы.

Если посмотреть повнимательнее на то, какие единообразные для всех вещей особенности присущи каждой вещи, иными словами, какие их особенности – родовые, т.е.:

·        и обязательно присущие каждой вещи,

·        и отличающие их от объектов косной и живой природы,

то можно указать:

·        не только на такую их особенность, как сделанность их людьми (тем самым, их «искусственность»),

·        но и на такую, как их полезность (для людей).

Что касается особенностей, связанных со сделанностью вещей, то ТРИЗ как раз и занимается, в основном, познанием особенностей этой самой сделанности вещей (т.е. особенностей их искусственной  устроенности), рассматривая эти особенности:

·        и с позиции разработчика, т.е. с позиции деятеля, занимающегося: и творением новых видов вещей, и совершенствованием известных их видов,

·        и с позиции методолога-исследователя, интересующегося тем, как наиболее продуктивно осуществлять разработки вещей, преодолевать возникающие там затруднения.

Конечно, при этом ТРИЗ (точнее, сторонники-участники такого направления) опирается (по крайней мере, старается опираться) на все те знания и умения, которые добыты другими направлениями познающего поиска.

А вот что касается полезности (а «натуральнее» - что касается потребительских особенностей вещей), то тризовцы рассматривают их   лишь в виде ГПФ вещей некоего вида-сорта. Но такой подход к описанию потребительских особенностей вещей, как я уже говорил, очень уж прикладной, он сильно сужает, так сказать, горизонты рассмотрения, снижает продуктивность анализа. Тем более, что такая модель, как ТС, подходит далеко не ко всем видам вещей.   И для устранения этой самой узости дальше по тексту пойдет рассмотрение следующего   вопроса:

·        как подходить наиболее общим и сущностным образом к описанию потребительских особенностей вещей,

·        используя(!) при этом уже найденные в системном подходе[3] знания и умения.

При этом нас будет в очень малой степени интересовать то, как вещи устроены. Точнее, хотя это и очень важно, но на это мы не будем отвлекаться.

***

ЗАМЕЧАНИЕ

Придирчивый читатель сразу может указать на то, что такие объекты живого мира, как домашние (окультуренные) растения и животные:

·        тоже   в чем-то сделаны-искусствены,

·        тоже полезны, –

тем самым, и их мы должны тогда относить к вещам.

Что можно на это ответить? Указание насчет их полезности и искусственности, конечно же, справедливо. Но их отнесение к миру вещей все же не продуктивно. 

Для подтверждения этого можно привести много соображений, но делать это здесь я не буду. А обращу внимание читателя на то, что, по большому счету, наиболее продуктивно рассматривать особенности: и вещей, и окультуренных животных и растений, –   на основе такой системной категории, как деятельность (далее в сокращении Д.), поскольку:

·        и все это является продуктом того или иного вида Д.,

·        и многие из них используются затем в этой самой Д.

Именно размышляя в таком окошке СО, как «Д.», удается выстроить продуктивные заходы:

·        и на анализ особенностей творения-делания как окультуренных биоорганизмов, так и вещей,

·        и на анализ особенностей их полезности, и многого иного.

Но в это самое окошко мы забираться не будем, тема-то у нас – другая. Да и пояснять, что такое Д. в этой статье нет острой необходимости, поскольку для рассмотрения данной темы, я уверен, и у меня, и у читателей насчет того, что есть Д., есть достаточное взаимопонимание.

А потому дальше разговор о потребительских особенностях вещей я поведу через такое категориальное понятие, как полезность.

***

Но до ведения разговора о том, в чем именно заключается полезность потребительских особенностей вещей, нам надо разобраться с тем, какие смыслы вкладываются в это категориальное понятие с позиций системного подхода.

Итак, займемся сейчас рассмотрением именно полезности, уже как категории самого общего плана, используемой для системного анализа мира вещей.

 

О ПОЛЕЗНОСТИ ВЕЩЕЙ

Опуская многочисленные предварительные рассуждения, сразу укажу, что в самом общем плане рассмотрения полезность вещи означает, что эта самая вещь:

·        либо непосредственно удовлетворяет какую-то потребность человека,

·        либо как-то способствует ее удовлетворению.  

В свою очередь, надо бы теперь определить и то, что же такое потребность человека, но я этого здесь делать не буду, ибо это нас сильно бы отвлекло от темы, а просто сошлюсь на тот список потребностей:

·        который составил такой известный ученый-психолог, как А. Маслоу,

·        и который широко известен у управленцев и социологов под именем «треугольник потребностей Маслоу»[4].

Знакомство со списком потребностей А. Маслоу позволяет нам без долгих разговоров уяснить (пусть и в самых общих чертах), что же такое собственно потребности. А я еще добавлю, что потребности человека умножаются и развиваются по ходу истории (жизненной траектории): и человечества, и человека.

Теперь, чтобы продвинуться дальше, нам надо так (т.е. очень уж общо) определенную полезность развернуть в своих смыслах, конкретизировать. При этом мы продолжаем помнить, что речь у нас идет:

·        только о полезности вещей (а не о полезности объектов косной и живой природы)[5],

·        причем, о полезности вещей, определяемой   указанным выше образом, т.е. очень широко.

 

КЛАССИФИКАЦИЯ ВЕЩЕЙ ПО ОСОБЕННОСТЯМ ИХ ПОТРЕБИТЕЛЬСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ

Для развертывания смыслов, вкладываемых в понятие полезности (вещей!), вернемся к тому, что вещи:

·        будучи (все до единого!) сделанными,

·        а точнее, будучи все продуктами деятельности людей, 

могут (опять же людьми):

·        либо непосредственно потребляться (и тогда они выступают, как конечные продукты),

·        либо могут использоваться, как материалы и средства некой деятельности.

И одновременно этим своим различением мы разбиваем все множество вещей на два подмножества (класса), отличающиеся не только потребительскими своими особенностями, но и особенностями своей полезности.

Немного это разбиение вещей на классы (и такую классификацию полезностей) поясню.

К классу конечных продук­тов можно отнести, например: пьесу, натюрморт, художественную книгу, буханку хлеба. Все они непосредственно (т.е. собой, без посредников) удовлетворяют те или иные наши потребности.

А вот если мы возьмем вещи, используемые в качестве материалов и средств деятельности, то их полезность означает:

·        их встроенность[6] в некую систему деятельности (дальше в сокращении обозначаемую, как Д.)[7],

·        и там их (т.е. таких вещей) использование с выгодой для достижения искомого результата.

Конечно, можно к сейчас сказанному придраться.

Так, кто-то может посчитать, что непосредственное потребление – тоже есть Д. (что, конечно же, будет не продуктивно, и дальше я это поясню). А кто-то может возразить, что в Д. вещь-материал тоже потребляет­ся, но это будет уже не логически обоснованное возражение, а, так сказать, лингвинистичес­кая придирка, ибо кто нам мешает говорить там не о потреблении, а об использовании материала (т.е. исходного и далее обрабатываемого по ходу Д. изделия).  

И для уменьшения подобных придирок хочу сделать несколько пояснений по поводу проведенного сейчас различения потребительских особенностей и полезностей у вещей.

Пояснение первое. Конечно, есть виды вещей, так сказать, двойного назначения, т.е. используемые: и как средство Д., и как конечный продукт (например, это – такой вид вещей, как Дом[8]).

Пояснение второе. В таких разновидностях активничания людей, которые мы относим к «непосредственному потреблению», отсутствует, в отличие от активничания людей в любом виде Д., хоть какой-то объективированный(!) результат, иными словами,  при непосредственном потреблении нет такого результата, который мы могли бы:

·        предъявить другим (разве только сообщить, что мы сыты и т.п.),

·        другим его передать[9] и т.д.

Хотя бы поэтому, мы можем утверждать, что непосредственное потребление (да и некое созерцание и т.п.) – не есть Д.

Третье пояснение. Обще-видовая особенность вещей – готовых продуктов заключается и в том, что в их потребительские особенности (в их полезность) входит и их, так сказать, "вещественность", их «телесность». Т.е. непосредственное потребление вещи (человеком и/или другой вещью) рассчитано на вполне определенное ее (вещи) предметно-вещественное воплощение. Хлеб, который мы едим, или машинное масло, которое мы заливаем в автомобиль, или картина, которой мы наслаждаемся, или некая журналистская статья, которая производит впечатление, – все они должны иметь оформление-воплощение заданного типа.

Четвертое пояснение. Я исключаю из рассмотрения в данном сообщении тот класс вещей, который мы относим к оружию. Исключаю для краткости разговора и во избежание возможной путаницы в рассказе. Но все же и по этому поводу скажу пару слов. Путаница и многословные дополнительные пояснения здесь начинаются потому, что   полезность вещей, относимых к оружию, для большинства их потребителей заключается в нанесении такими вещами вреда, ущерба. К тому же, потребности, удовлетворяемые с помощью вещей такого вида, напрямую не входят в тот самый треугольник потребностей Маслоу, о котором выше шла речь. Правда, и они могут быть некоторыми ретивыми аналитиками как-то привязываться к таким потребностям, как потребность к уважению, к самореализации и т.п. Но, начиная обсуждения такого плана, мы затрагиваем много сложнейших проблем, выходящих уже не столько на категорию польза-полезность, сколько на такие, уже не утилитарные, а этические категории, как: Благо и Зло, а также на такие капитальнейшие этические вопросы, как: что считать Благом и что считать Злом.

Здесь имеет место и такая сложность, что практически любая вещь может быть использована кем-то из людей во Зло. Но обсуждение всего этого далеко выходит за рамки нашей темы. Тем не менее, как увидит дальше читатель, учет этого аспекта (пусть и далеко не во всем своем объеме) имеет место в тризовском анализе потребительских особенностей вещей (имеет место, благодаря анализу-описанию не только полезности вещи, но и ее вредности).

Пятое пояснение. Такие конечные продукты, как произведения искусс­тва, можно было бы выделить, по особенностям их потребления вообще в некий особый, третий класс, поскольку все они обладают, помимо указанных выше родовых особенностей, характерных для конечных продуктов, еще и явной видовой потребительской спецификой.

***

ЗАМЕЧАНИЕ

Немного отвлекусь, и укажу на эту самую их видовую специфику. Все вещи подобного вида-типа – есть так называемые тексты, т.е. они – есть те или иные знаковые множества:

·        сидящие на тех или иных внешних (т.е. не в голове) носителях (т.е. вещно оформленные)

·        и  несущие людям (их «читающим) то или иное информационное сообщение.

Именно в этом их основные (ядерные) потребительские особенности (тем самым, и их полезность). К слову: сюда же, в класс (тип-вид) вещей-текстов, следует относить:

·        и научные произведения,

·        и инженерные проекты,

·        и продукты массовой информации и т.п. 

И именно исходя с такого захода, т.е. рассматривая особенности:

·        смыслового содержания информационных сообщений,

·        а также способов их знакового оформления, –

наиболее продуктивно   анализировать-описывать вещи-тексты.

К примеру, обращая внимание на то, какие цели авторы информационных сообщений преследуют (сочиняя-выстраивая некие вещи-тексты), продуктивно различать среди общего множества вещей-текстов, те их подмножества (классы-виды), которые представляют собой, скажем: художественные произведения, научные и т.д.

А изучая, к примеру, в множестве тех вещей-текстов, которые относимы к художественным произведениям, то, с помощью каких средств выразительности авторы впечатляют «своих» читателей (пользователей-потребителей), можно уже в этом множестве выделить те подмножества вещей-текстов, которые относимы к тем или иным: видам и жанрам искусства, стилям и т.д. Собственно, начала таких заходов к анализу художественных произведений заложили в ТРИЗе Мурашковска И.Н. и Мурашковский Ю.С. (см. такие их пионерские работы, как: «Куда течет Кастальский ключ?», «Скажите, как пройти на Парнас?», ЧОУНБ, Челябинск).  

Можно было бы также повести аналогичный разговор и по поводу вещей, относимых к научным произведениям и т.д., но разбор этого вопроса увел бы нас далеко в сторону от нашей темы, пришлось бы вообще уходить от рассмотрения особенностей вещей к рассмотрению особенностей тех или иных знаний и их генерирования-творения.

***

Шестое пояснение (и последнее). Раз пошла такая детализация-классификация, то можно было бы обратить внимание и на специфику таких вещей – средств Д., которые предназначены:

·        одни – для производства вычислений,

·        другие: для обработки (на основе производства вычислений) информации,

·        третьи: для управления (на основе обработки информации) другими вещами. 

Также можно было бы выделить в отдельные подклассы:

·        и вещи, предназначенные для разных там «услуг» (скажем, вещи, исполняющие музыкальные произведения, подающие нам кофе в постель и т.д.),

·        и вещи, замещающие части и органы человеческого тела,

·        и такие био-вещи, которые представляют собой искусственно выращенные биочасти и биоорганы человеческого тела, а также иные многочисленные биопродукты биоинженерной и молекулярно-генетической Д.

Но всего этого я делать не буду, поскольку это, опять же, уводит нас от темы, взятой для рассмотрения в данной статье. А в рамках этой темы, все, упомянутое выше, т.е.:    и художественные, и научные произведения, и вычислительные машины, и роботы-слуги, и т.д., – все такие вещи, вроде бы очень разные, рассматриваются сейчас единообразно (одинаково), а именно: как искусственные объекты, обладающие полезностью[10]. 

Единственным различением, которым и дальше я буду пользоваться (по причинам, которые укажу чуть ниже),   останется различение: на вещи – конечные продукты и вещи – материалы и средства Д.

Итак, хотя я и понимаю, что:

·        и каждое из приведенных пояснений требует отдельного, серьезного и долгого разбирательства,

·        и, к тому же, еще многое, хотя сказанным выше и спровоцировано, но вообще не обсуждено,

но все-таки уже можно считать, что мы различили эти два вида-типа полезности вещей. 

***

ЗАМЕЧАНИЕ.

Читатель видит, что по мере конкретизации потребительских особенностей вещей (по мере восхождения от   общего к конкретному), все труднее анализировать этот мир, используя:

·        только одно    окошко одного примера системного оператора (СО),

·        и используя только категорию полезность.

Все больше видно таких различий, которые требуют (для продуктивности анализа):

·        и взятия других аспектов для рассмотрения,

·        и использования при этом других системных категорий.

***

 

А ЗАЧЕМ ВООБЩЕ НАДО БЫЛО ВВОДИТЬ РАЗЛИЧЕНИЯ СРЕДИ ВЕЩЕЙ?

Различить-то два класса вещей по особенностям их полезности мы различили, а зачем?

А затем, что эти различения очень значимы именно для разработчиков. Ведь в зависимости от того, выступает ли вещь (точнее, вид вещи) средством Д. или конечным продуктом, зависят:

·        и особенности устроения вещей данного вида,

·        и особенности их развития-совершенствования.  

К примеру: если некая вещь-средство Д. и может достичь в своем развитии (совершенствовании) тризовского идеала (т.е. ИТС), то по отношению к конечным продуктам – ситуация куда сложнее. 

И, к слову: в рамках такой модели и категории анализа-синтеза, как ТС, тризовцы, в основном, изучают особенности таких вещей, которые выступают, как средства Д.

 

О ПОДХОДЕ К ОПИСАНИЮ ПОЛЕЗНОСТИ ВЕЩИ ЧЕРЕЗ ОПИСАНИЕ ЕЕ   ПОТРЕБИТЕЛЬСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ (ВНЕШНЕЙ ФУНКЦИИ)

Продолжая разговор о подходах к конкретизации описания полезности вещей, вспоминаем, что полезность вещи продуктивно (к слову: и полезно для разработчика!) задавать функционально, а именно, в виде внешней потребительской ее функции (потребительского ее назначения). К слову: собственно, так это тризовцы (через введение ГПФ) и делают.

Особо подчеркну этот момент. Конкретная полезность вещи (как вещи-средства, так и вещи - конечного продукта) в системном и тризовском заходе к ее описанию задается:

·        не атрибутивно,

·        а функционально и деятельностно,

т.е. задается:

·        не из конкретного   описания каких-то внешних проявлений вещи (к примеру: пузатая, дым идет, шумит и т.п.),

·        а исходя из целей и задач ее использования,

·        а точнее, исходя   из функциональных нужд той НС, куда вещь будет  включена (включена: или для использования,или для потребления).  

При таком (т.е. системном и тризовском) заходе любую вещь (и ее полезность) можно и нужно охарактеризовывать, как ее назначение, и описывать в следующем типовой форме: “вещь для того-то и того-то”. Т.е. можно и нужно раскрывать ее внешнюю функцию содержательно (содержательно для ее потребителя-пользователя).

Все это так. И все это разработчик-тризовец обязательно должен удерживать (и удерживает!) в своем анализе (должен удерживать для продуктивности и успешности такого анализа). 

Но сейчас, понимая уже, каков самый исходный тризовский принцип (стратагема) в заходе к описанию потребительских особенностей вещи (тем самым, и к описанию ее полезности, а именно, заход через описание ее потребительских функций), нам надо определиться, чем мож­но качественно охарактеризовать вещь с этой, т.е. функционально-потребительской (пользо­вательской) ее стороны, но охарактеризовать:

·        не в привязке к некой конкретной вещи, да еще с учетом какой-то конкретики ее сиюминутного потребления-использования,

·        а в самом общем (методологическом) виде, т.е. в виде, пригодном для охарактеризовывания любой вещи в любой ситуации. 

 

ОЦЕНКА ПОТРЕБИТЕЛЬСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ ЛЮБОЙ ВЕЩИ ЧЕРЕЗ ТАКУЮ ПАРУ КАТЕГОРИЙ, КАК "ПОЛЕЗНОСТЬ-ВРЕДНОСТЬ"

Опуская промежуточные рассуждения, сразу же скажу, что решить поставленную задачу (задачу наиболее общо и полно охарактеризовывать потребительские особенности-качества вещей)   можно с помощью использования такой:

·        и описывающей (пусть и очень уж общо) эти особенности вещей,

·        и их оценивающей, 

пары категориальных понятий, как: "полезность-вредность".

Эта пара качеств (полезность-вредность) здесь понимается в том, самом широком, смысле, что ее можно использовать для описания и оценки вещей, удовлетворяющих любую, даже самую «духовную» нашу потребность (вспомним   "треугольник потребностей" А. Маслоу).

Охарактеризовывать (оценивать и описывать) потребительские особенности вещей с помощью этой пары качеств можно следующим образом.

Выраженность полезности вещи продуктивно задавать через меру того, насколько полно (исчерпывающе) вещь:

·        либо способствует удовлетворе­нию некой потребности,

·        либо удовлетворяет соответствующую потребность,

причем, это можно как-то количественно выразить (к примеру: вещь удовлетворяет некую потребность на 100%, на 50% и т.д.).

Что касается степени вредности вещи, то ее продуктивно измерять-оценивать мерой того, нас­колько вещь препятствует удовлетворению данной потребности (и/или других(!) потребностей). И я обращаю внимание читателя на то, что:

·        начиная с какого-то уровня выраженности вредности,

·        она (т.е. вред­ность) способна не просто препятствовать (мешать) удовлетворению потребности, но и причинять уже ущерб (скажем: ущерб здоровью, а также: социальный и всякий иной вид ущерба).

И все это тоже можно как-то количественно(!) выразить (скажем, прибегая к бальной оценке, даваемой вещи данного вида тем или иным экспертом).

К слову: вредность вещи ее разработчик, конечно же, специально не закладывает в эту вещь. Нам, тризовцам, понятно, что вредные особенности вещи возникают попутно-побочно (причем, возникают: не только при выдаче вещью своих потребительских свойств, но и при хранении вещи, и т.д.). И нам волей – не волей это обстоятельство приходится учитывать и с вредностью вещи бороться, ее уменьшать.

Резюмируем сейчас сказанное.

Первое. В предложенном заходе потребительские особенности любой вещи оцениваются имеющимся в ней соотношением полезности-вредности, при этом они оцениваются-охарактеризовываются вполне однозначно (конечно, если мы узнали-измерили величину: и полезности вещи, и ее вредности).

Второе. Хотя каждая из нашей пары категорий (полезность-вредность) и полярна (противопоставлена) другой в своих смыслах, но в то же самое время применительно к вещам эти оценочные категории  друг к другу, как правило:

·        не реципрокные,

·        а ортогональные, автономные   (т.е. рост полезности вещи совсем не обязательно сопровождается уменьшением ее вредности и наоборот).

И потому можно любую вещь (ее оценку) наглядно отобразить в такой С. декартовых координат, где в качестве одной из координат выступает величина полезности, а другой – величина вредности (т.е. можно отобразить эту оценку в виде точки на такой плоскости, где абсциссой служит величина полезности, а ординатой служит величина вредности вещи данного вида). 

И с применением такой техники можно достаточно объективировано сравнивать-оценивать разные виды вещей. К слову, такое сравнение может быть   куда более объективированным, чем сравнение их в деньгах (ниже об этом еще пойдет речь).

 

АССОРТИМЕНТ УНИВЕРСАЛЬНЫХ ХАРАКТЕРИСТИК ВНЕШНЕЙ ФУНКЦИИ ВЕЩИ

Указанное только что оценивание-описание вещей через величины их полезности- вредности – все еще слишком абстрактно, тем самым, для разработчика такое описание – не достаточно технологично. И потому надо нам пойти «в глубь» (в конкретику) тех потребительских особенностей, которые оцениваются через полезность-вредность вещей, иными словами, надо сейчас разобраться, в каких более конкретных признаках-качествах (но признаках-качествах по-прежнему родовых, т.е. общих для всех вещей) выражается "полезность" и «вредность» любой вещи. К слову: надо нам это потому, что это вооружит нас еще одним продуктивным средством анализа-синтеза, средством творения-познания вещей.  

Если эту методологическую работу (работу по конкретизации граней (сторон) полезности-вредности вещей) проделать, то удается выде­лить целый ряд (список, ассортимент) обобщенных (сущностных) характеристик потребительских особенностей (полезности-вредности) вещей.

Достаточно полный список таких характеристик (причем, характеристик, продуктивных: не только для потребителя, но и для разработчика!), я сейчас предъявлю. Причем, предъявлю следующим образом:

·        сначала поговорю про такие характеристики именно полезности вещи (любой, каждой), как: функциональность, автоматичность, управляемость и эстетичность,

·        затем расскажу про такие характеристики, как экологичность, долговечность, ремонтопригодность и т.п., с помощью которых описывают и оценивают потребительские особенности вещей, в основном, со стороны их вредности,

·        а закончу разговор обсуждением: и того, что же именно понимать (с такого, потребительского, захода) под идеальной ТС, и того, в чем заключается отличие рассмотренных в статье характеристик вещей от таких, как экономичность и конкурентоспособность.

 

Группа характеристик, сейчас описываемая (первая), причем характеристик, в чем-то сущностном «ортогональных» друг к другу, служит для оценки "ядерных" (самых-самых значимых) качеств-сторон потребительских функций (и полезности) вещи.

Но сразу же оговорюсь, что применительно к вещи данного вида совсем не обязательна высокая значимость всех этих характеристик, для каких-то видов вещей (хлеба, например) можно обойтись лишь частью приведенного списка характеристик (граней) полезности.

 

ФУНКЦИОНАЛЬНОСТЬ

Начну с функциональности. Функцио­нальность[11] вещи – есть:

·        и описание потребительской специфики вещи,

·        и   мера для оценивания степени приспособленности вещи к ее же использованию.

К примеру:

·        вещи-ножи ("резалки") – приспособлены для резания, и могут быть разной "ост­роты",

·        вещи-"открывалки" –   приспособлены для открывания (скажем, про­бок), и могут справляться с этим хуже или лучше,

·        вещи-вычислители – приспособлены для проведения каких-то расчетов, и могут быть разной вычислительной мощи-силы,

·        вещи-супы –  есть вид жидкой пищи, и могут быть разной степени вкусноты, питательности и пр.,

·        вещи-картины –   относятся к не вербальным визуальным вещам-текстам, несущим информационные сообщения художественного характера, и потому могут быть: и  потрясающими, и так себе.

Итак, назначение в анализе-синтезе такого понятия-характеристики, как функциональность вещи, заключается в том, чтобы описывать и оценивать   "приспособленность" вещи (внешней функции вещи) к задачам ее использования (ее использования: либо в Д., либо в потреблении). Причем, мы принимаем, что чем больше приспо­соблена вещь к ее использованию-потреблению, тем она функциональнее, и значит – полезнее. 

И если теперь ввести ту или иную конкретную меру функциональности (взяв в качестве единицы такой меры какой-то пример-образец функциональности), то можно уже количественно оценивать уровень функциональности вещей данного(!) сорта-вида[12]. Тем самым, удается технологизировать (и объективировать-формализовать) оценивание потребительской специфичности (функциональности) вещей.  Причем, даже таких, которые относят к произведениям искусства.

Более подробному разговору про это здесь и сейчас не место. Но все же сделаю два замечания.

Первое. Заход, сейчас продемонстрированный, может помочь развитию и такой научной дисциплины, как "квалимет­рия".

Второе. То, что тризовцы формулируют, как ГПФ, захватывает своими смыслами, в основном, такие стороны потребительских особенностей вещей, как их функциональность.

 

АВТОМАТИЧНОСТЬ

При анализе потребительских особенностей (и полезности) вещей мы обнаруживаем, что есть и такие стороны-грани потребительских особенностей (и полезности) вещи, которые через описание ее «функциональности» – не схватываются.

К примеру, проявлять свою функциональность (свою приспособленность к использованию и потреблению) вещь может:

·        "пассивно" или "активно",

·        а также с разным уровнем «самостоятельности».

Именно эту сторону в проявлениях своей по­лезности:

·        сторону,   в чем-то дополнительную (автономную, ортогональную) к функциональности вещи,

·        сторону, которая характеризует уровень "вовлеченности" человека в реализацию внешней функции вещи,

будем называть ее "автоматичностью" (можно было бы эту сторону полезности называть и «целесообразным самодействием» вещи, но это было бы слишком непривычно)[13].

Повторно отмечаю, что такая характеристика, как автоматичность:

·        выступает: и описанием, и мерой(!) того, насколько вещь осуществляет свою внешнюю функцию, свои специфические полезные свойства (к примеру: мелет, выделяет теп­ло, перемещается, показывает картинки, производит впечатление и т.п.) "сама по себе", т.е. самостоятельно, без "сторонней" активности[14],

·        иными словами, она призвана ха­рактеризовать соотношение между внутренним и внешним управлением в итоговой целесообразной активности вещи некоего вида.

К слову, при высшем уровне своей автоматичности (целесообразного самодействия) вещь приобретает дополнительное нарицательное имя: "ав­томат". Вещный автомат осуществляет свою внешнюю (и разработчиком заданную!) функция сам, без учас­тия человека.

Напоминаю, что "автоматизм" вещей, доведенных (разработчиками!) до такого высшего уровня своего самодействия, как технический автомат, – может быть, опять же, разного уровня. К примеру, и при наличии вещи-автомата необходимо, скажем, стороннее ее "включение-выключение", т.е. необходимо наличие какого-то внешнего управляющего воздействия ("разрешения") для проявления своей специфической полезности, но это внешнее воздействие – уже не силового (вещественно-энергетического), а информационного (управленческого) плана. Или, например, вещь-автомат может обладать разным уровнем таких сторон самодействия, которые уже дополнительны к самодействию в области исполнения своей специфической функциональности. К примеру, это: и саморемонт вещи, и самокоррекция вещью своей внешней функции в зависимости от сиюминутных (текущих) особенностей ее использования и т.д.

Обычно свойством автоматичности наделены вещи-средства Д., именно среди них встречаются вещи, достаточно продвинутые по пути развития к автомату.

Однако свойством некой автоматичности (скорее, динамичности, наличием внутренней активности) обладают и некоторые конечные продукты. Хотя им приобретать активность, становится автомата­ми, вроде бы, и не "нужно": все равно без участия человека потребление не реализуешь[15], тем не менее, и в некоторых конечных продуктах наблюдается элемент активности (некоего «самодействия»). Но проявляется он иначе, скажем:

·        наличием у вещи динамики,

·        независимым изменением своего функционального "образа" во времени (музыкальные произведения, кинофильмы (в момент их демонстрации, осуществляемой: либо людьми, либо вещами, либо людьми с помощью вещей – музыкальных инструментов) и т.п. 

И тризовцам понятно, что наделение вещи - конечного продукта целесообразным самодействием тоже требует усложнения внутренней структуры такой вещи, введения (либо внутри такой вещи, либо внутри дополнительных приспособлений к ней) неких процессов, некоего функционирования.

***

ЗАМЕЧАНИЕ

Следует отметить, что тризовцы пока еще не достаточно глубоко вникли в то, что именно в устроении вещей обеспечивает их целесообразное самодействие, ограничились лишь введением в структуру ТС такого функционального блока, как орган управления.

И в связи с этим не удержусь и отвлекусь от темы для того, чтобы обратить внимание тризовцев на результаты, полученные такими выдающимися исследователями, как А. Тьюринг и Дж. фон Нейман.

А. Тьюринг, решая чисто математическую проблему вычислимости, вышел уже на методологический уровень рассмотрения этой проблемы и в итоге таких своих исследований дал в самом общем виде описание вещи-автомата, способного производить вычисления самого разного плана [см. Тьюринг А.М. "О вычислимых числах" в книге Трахтенброта "Ал­горитмы и машинное решение задач". 2 изд., Физматгиз, М., 1960]. Это описание-модель известна под именем машины Тьюринга.  

А фон Дж. Нейман, в опоре на идеи, развитые А. Тьюрингом, дал в самом общем виде описание вещи, способной не только тиражировать-воспроизводить саму себя, но и тиражировать вещи, более сложные(!!), чем она сама [см. Джон фон Нейман. Теория самовоспроизводящихся   автоматов, М., Мир, 1971]. Это описание-модель известна под именем автомата фон Неймана.

Конечно, эти описания с высоты тех знаний, которые накоплены к сегодняшнему дню в системном подходе к познанию и Д., грешат неточностями. Тем не менее, они сыграли исключительно важную роль и в науке и в технике, ибо заложили базовые основы информатики и многого иного.

К сожалению, методологи-системщики (в том числе: и тризовцы, и щедровитяне) не задумались глубоко над полученными А. Тьюрингом и фон Нейманом результатами. А вот известному советскому ученому В. Корогодину удалось сделать в опоре на эти результаты[16] чрезвычайно важные выводы [см. Корогодин В.И., Информация и феномен жизни, Пущино, 1991], касающиеся   особенностей устроения:  

·        и целесообразно самодействующих объектов живой природы,

·        и такого их вида, как человек.

Выявленные В. Корогодиным самые сущностные особенности живого:

·        с одной стороны, не только подтверждают, но и по-новому освещают дарвиновский механизм видовой эволюции живого, попутно опровергая самые разные и вздорные нападки на дарвиновскую теорию,

·        а с другой стороны, дают ключ (методологические концепты и лоции) к светскому и рациональному описанию тех условий и процессов в косной(!) природе, которые обеспечивают (обеспечивают в каких-то местах косного мира, отвечающих таким условиям) естественное порождение жизни (живого).

Но разговор об этом, как и о том, как этими знаниями воспользоваться разработчикам, следует вести особо.

***

 

УПРАВЛЯЕМОСТЬ И ЕЕ ОТЛИЧИЕ ОТ АВТОМАТИЧНОСТИ

Пора теперь указать на такую характеристику полезности (и потребительских особенностей) вещей, тоже не ухватываемую функциональностью, как их "управляемость".

С помощью этой характеристики описываются-оцениваются возможности (способности) вещи к коррекции своих потребительских свойств. Но при этом оценивается уже возможности не само-коррекции (что ухватывается автоматичностью), а оценивается возможности коррекции извне, т.е. осуществляемые с помощью внешних(!) для вещи управляющих воздействий.

Иными словами, управляемость характеризует (с ее помощью описывается-оценивается) способность вещи некоего вида к адекватному (в сторону повышения приспособ­ленности к использованию, в сторону сохранения и повышения функциональности) реагированию вещи на внешние управляющие воздействия.

***

ЗАМЕЧАНИЕ

Обращаю внимание читателей на то, что системщики-методологи пока не достаточно глубоко вникли   в такие типы процессов, как управление (чем-то) и организация (чего-то). И потому не удержусь от того, чтобы подчеркнуть ряд их особенностей.

Они, это – такие типы процессов, которые представляют собой механизм целесообразности, и потому они присущи только живому (соответственно, присущи: и человеку, и социуму, а также творимому людьми миру техники).

Попытки же вести разговоры о самоорганизации и т.п. применительно к миру косной природы – не продуктивны. Да, там есть процессы, приводящие к появлению структур (как выражается знаменитый Илья Пригожин, «возникает порядок из хаоса»), но все это – не процессы организации и управления, а так называемые диссипативные процессы, принципиально (качественными особенностями) отличающиеся от процессов, относимых к организации и управлению.

***

Возвращаясь же такой характеристике, как «управляемость» вещи, следует отметить, что эта характеристика пересекается: и с функциональностью, и с автоматичностью (пересекается: и по вкладываемым в нее смыслам, и по подходам к оцениванию-описанию потребительских особенностей вещей). Сейчас это поясню.

Сначала рассмотрим, в чем у характеристик полезности, нам уже знакомых, общность аналитических (для анализа вещей) функций-смыслов. Во-первых, особенности вещи, ухватываемые всеми тремя характеристиками – полезны, в этом общность-одинаковость их смыслов (их назначения). Во-вторых, что касается автоматичности и управляемости вещей, то одинаковость-общность их функций в том, что описываемые-оцениваемые с их помощью особенности вещей помогают преодолевать сложности потребления-использования вещи, связанные:

·        как с вариативностью внешних условий потребления-использования вещи,

·        так и с вариативностью хотений-желаний потребителя.

А теперь про различия.

Во-первых, функциональность – самая, так сказать, ядерная характеристика вещи, ухватывающая именно видовую специфику потребительских особенностей вещи данного вида. А две других – к ней лишь дополнительны, они не специфичны в том плане, что не они задают ядерные видовые отличия потребительских особенностей вещей[17].

Во-вторых, что касается различий между собой уже этих двух характеристик (т.е. автоматичности и управляемости), то с их помощью описываются-оцениваются разные способы-пути приспособления вещи к вариативности условий своего использования-потребления (пути-способы, выбираемые разработчиком и им закладываемые в особенности ее внутреннего устроения!). Больше того, эти самые пути (тем самым и смыслы, нами (людьми) вкладываемые в эти характеристики), – в чем-то антиподны, т.е. реципрокно (взаимоисключающе) противопоставлены друг другу.

К примеру, автоматичность вещи, помимо всего другого, характеризует   степень ее "независимости", степень ее «самоуправляемости» при осуществлении ею своих потребительских свойств (заложенных в нее разработчиком!).

А управляе­мость вещи, наоборот, характеризует "раболепность" вещи, характеризует то, насколько без всяких условий она "подчиняется" человеку (точнее, подчиняется некоему внешнему управителю, в роли которого может выступать и другая вещь).

Тем не менее, рост уровня (у вещей некоего вида-сорта) всех перечисленных выше характерис­тик: повышает потребительский уровень вещей этого вида, их полез­ность. Повышает:

·        несмотря(!) на антиподность смыслов, вкладываемых в автоматичность и в управляемость,

·        иными словами, несмотря на такую противоречивость требований потребителя к полезности вещи. 

А я снова обращаю внимание читателей на то, что сказанным мы вышли на тот пласт смыслов, которые тризовцы обозначают, как технические противоречия (ТП), а именно:

·        с повышением разработчиком(!) выраженности (у вещи некоего сорта) одних потребительских (полезных) характеристик

·        понижается выраженность других.

К примеру, при повышении остроты вещей-ножей («резалок») резко понижается (начиная с некоторого уровня остроты ножей) прочность режущей кромки. Т.е. повышение разработчиком одного аспекта функциональности приводит к снижению другого ее аспекта.

 

ЭСТЕТИЧНОСТЬ

Большую роль в использовании-потреблении вещи имеет и ее внешний вид. Эту сторону вещей описывает-оценивает такая характеристика полезности вещи, как ее эстетичность.

Вообще-то, "эстетичность" (и шире: "художественность") – самая главная, пожалуй, характеристика для того множества вещей - конечных продуктов, которые относимы к художественным произведениям. Причем, из-за распространенности: как художественной Д., так и ее продуктов, те исследования, которые посвящены:

·        смыслам, в эстетичность вкладываемым,

·        а также способам оценки эстетичности произведений того или иного вида и т.п.,

про­водятся во многих научных дисциплинах.

Но все это –   особый раз­говор, здесь я этот аспект не трогаю. А отмечаю только, что и применительно к вещам других видов (т.е. к не художественным произведениям), эта характеристика тоже применяется, причем все более широко. Почему? Вспомним, что волей не волей человеку приходится практичес­ки постоянно иметь дело со многими вещами. А в жизни человека большую роль играет эмоциональная ее сторона, зависящая от внешнего вида вещей, от ее красоты, эстетичности (эстетичность вещи влияет, скажем, на "наст­роение" человека, на его самочувствие и т.п.). Вот почему этой характеристикой даже применительно к промышленным вещам пренебрегать нельзя, такая потребительская особенность и там играет важную роль[18].

 

СТАНДАРТНОСТЬ И УНИКАЛЬНОСТЬ

Следует отметить (для полноты рассмотрения), что со стороны пользователей (потребителей) по отношению к потребительским особенностям даже тех вещей, которые относимы к материалам и средствам Д., постоянно воспроизводятся два противоположных требования:

·        требование стандартности, идентичности потребительских функций вещи,

·        и требование неповторимости потребительских ("внешности") особенностей вещи (из-за желания уникальности обладания ею и т.п.). 

Разработ­чику приходится все это как-то учитывать, с этим считаться.

                                                       ***

ЗАМЕЧАНИЕ

Итак, все перечисленные характеристики вещи входят в описание и оценивание такой ее интегральной потребительской характеристики, как "полезность" вещи, Причем:

·        чем выше их уровень,

·        тем выше качество потребительских (внешних) функций вещи.

Конечно, при этом мы помним, что эти характеристики в чем-то полярны друг к другу, прибавка в выраженности одной может вызвать уменьшение величины другой и т.д.

Что же дальше? Можно было бы продолжить подобное восхождение от общего к конкретному, т.е. начать теперь рассматривать по отдельности уже составляющие (грани) каждой из уже рассмотренных характеристик полезности. Но надо отдавать себе отчет в том, что при таком своем восхождении от общего к конкретному, мы начинаем переходить от междисциплинарных (надпредметных) и методологических методов рассмотрения, уже к методам рассмотрения куда более предметным и узким, присущим уже тем или иным предметно-научным и научно-техническим направлениям. 

                                                       ***

Поэтому на уже сказанном про стороны-грани именно полезности вещей я останавливаюсь и перехожу к рассмотрению той группы характеристик, которые служат для описания-оценивания вредности вещей. 

Но разговор об этом пойдет в моем следующем сообщении.

 

ОБНИНСК, НОЯБРЬ 2009 г.

---